ВЕРА ПАШЕННАЯ.Память. — дневник среднестатистической женщины
Актёры — удивительное племя…
Вспоминает Юрий Соломин:
— Вера Николаевна оставила своим ученикам завещание очень простое и высокое — любить сцену. Она говорила: надо быть очень собранным, работать в полную силу, так, чтобы всего себя отдавать сцене. (Пашенная не любила слова «играть», говорила — «работать».) Только тогда в зале не останется равнодушных и большая часть зрителей поймет твою боль, твою мысль.
Всю жизнь, каждый день мы стремимся выполнять это ее завещание.
…Чтобы отметить память Веры Пашенной, мы выбрали «Чайку». Почему? Это был один из ее последних спектаклей в Щепкинском училище. Я играл в этом спектакле Треплева. Думаю, что та первая роль в «Чайке» и сделала мою актерскую судьбу.
И, конечно, работая над новой «Чайкой», мы вспоминали «Чайку» нашей юности. Мы — ученики Пашенной — сегодня вместе и будем играть в ее честь этот спектакль. В нем схлестнулись и юбилей, и наши воспоминания, и наша сегодняшняя премьера.
На репетициях Вера Николаевна никогда не показывала, как нужно играть, а была убедительна своими словами. Но уж если показывала — это надолго всем запоминалось. Помню, как, репетируя «Чайку», она объясняла нашей Нине Заречной: «Понимаешь, у нее глаза должны излучать. Вот посмотри». И вдруг Пашенная, уже старая, полная женщина, поднялась, и мы все увидели, что ее глаза — излучают. В них было многое: мысль, смысл… Словно лучилась ее душа. Этот момент я запомнил на всю жизнь.
Само собой разумеется, что ее все уважали и побаивались. Строгость ее знали. Вернее, знали ее мощь — она была сильная женщина. И в то же время я никогда не слышал, чтобы она причинила кому-то зло или даже просто на ком-то сорвала злость. Вера Николаевна была справедливым человеком и очень помогала студентам. Одному из нас она первые два года выплачивала стипендию. (Парня немножко перепутали: он был двадцать шестым на курсе, а вообще набиралось двадцать пять.) Словом, остался человек без стипендии, а без стипендии жить не мог, потому что у него не было родителей — жил у тетки. И Пашенная, договорившись с бухгалтером, оставляла свои деньги. Студент приходил, как все, в кассу, ему давали ведомость, он расписывался и ни о чем не подозревал. Она не хотела, чтобы человек чувствовал себя чем-то ей обязанным. И мы, и он узнали об этом только после смерти Веры Николаевны. Рассказала Ирина Витольдовна Полонская, ее дочь.
Пашенная в конце жизни очень болела: у нее был рак. Тогда она ставила «Грозу» в Малом театре. Внезапно объявлялся перерыв. Она уходила минут на сорок в гримерную, куда допускалась только ее дочь. Потом выходила и продолжала репетировать. И только спустя много времени мы узнали, что она была на уколах. Вера Николаевна никому не позволяла себя жалеть.
Когда она играла Вассу Железнову, мы все ходили ее смотреть. Понимали ли мы, что перед нами великая актриса? Как говорится, «в лоб не влетало». Это понимаешь лишь после того, как пройдет какое-то время.
Очень трудно рассказать, как играла Пашенная. В «Вассе» у нее была сцена смерти. После того как Васса отравляет своего мужа, ей становится плохо с сердцем. Актриса падала на диванчик, и шел занавес. И всегда мы старались пройти за кулисы, чтобы посмотреть поближе ее игру. Вокруг стояли и смотрели все присутствующие в этот день работники театра. Была пауза, аплодисменты… Но, словно завороженные, все стояли и смотрели. Она долго лежала, потом поднимала глаза и говорила: «Ну что же вы мне не скажете?» Вера Пашенная умела держать внимание не только зрителей, но и коллег. И так было не однажды, а в каждом спектакле.
Она очень серьезно относилась к своей профессии. Здесь я должен добавить: как и все наши актеры-старики. Я не хочу сказать, что молодые относятся несерьезно. Но у тех было какое-то благоговейное отношение к сцене. Мне посчастливилось: я застал многих знаменитых стариков Малого. Они приезжали задолго до спектакля и расставляли сувениры, собранные ими за всю жизнь. Тогда мы посмеивались, а теперь я понимаю: в эти час-полтора они собирались с мыслями, отрешались от всего, что не имело отношения к спектаклю.
Впервые я снялся в кино у режиссера Исидора Анненского: сыграл главную роль в фильме «Бессонная ночь». До этого меня в кино не приглашали. Прошло много лет. Шел семьдесят пятый — семьдесят шестой год. За фильм «Дерсу Узала», где я сыграл Арсеньева, мы получили премию на Международном кинофестивале в Москве. Меня попросили дать интервью для хроники. Оказалось, что режиссер хроникального фильма о фестивале — старый, старый Исидор Анненский. После съемок я спросил у него: «Исидор Маркович, почему вы пригласили меня тогда на главную роль?» (с тех пор прошло больше пятнадцати лет). «А я встретил в ВТО Веру Николаевну, — ответил он, — и спросил, нет ли у нее на примете молодого человека на такую-то роль. Она подумала и предложила вас».
Позже, на кинофестивале в Белграде, Сергей Бондарчук у меня спросил: «Ты не интересуешься, почему я тебя не утвердил в «Войне и мире»?» (я пробовался на роль Болконского). «Что же тут интересоваться? Понимаю, что был молод… У меня другой вопрос: почему вы меня пригласили?» Он ответил: «Мне Вера Николаевна тебя порекомендовала».
Так ко многим из ее учеников через десятки лет приходят от нее весточки. Многие из нас обязаны ей всем.
Материал подготовила Татьяна СЕМАШКО
«Российские вести» 28 ноября 1997 года
Е.Н. ГОГОЛЕВА
«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»
СТАЯ СЛАВНЫХ. ВЕРА ПАШЕННАЯ
Особое место в труппе Малого театра занимала Вера Николаевна Пашенная. Пашенная была большая актриса. О ней много написано и ею самой и ее биографами. Мне особенно нравилась она в бытовых ролях. Ее Евгения в спектакле «На бойком месте» — шедевр. О ее Лизе в «Горе от ума» я уже писала. Замечательно она играла в «Растеряевой улице» Маланью. «Васса Железнова» в ее исполнении, к счастью, зафиксирована уже появившимся телевидением. Правда, обладая сильным, удивительной красоты голосом и огромными, всегда живыми глазами, Вера Николаевна слишком рано стала полнеть, и это ей мешало.
К сожалению, мои отношения с Верой Николаевной складывались трудно. Она не признавала меня как актрису и критически отзывалась обо мне. Как-то Малый театр поставил «Шакалов» А. М. Якобсона, где я должна была играть негритянку. Ставил спектакль Б. И. Равенских. Тогда я еще не осознавала, что мы с ним говорим на разных языках и никогда творчески не поймем друг друга. Роль блестяще провалилась, как, в сущности, и вся постановка.
Посмотрев генеральную. Вера Николаевна очень метко отозвалась о моем исполнении. Передернув плечами, она сказала: «Гоголева? Аида под фикусом». Все. Больше ничего и не надо было добавлять. Но один ее отзыв доставил мне много тяжелых минут. Вера Николаевна любила говорить: «Ах, какая Гоголева красавица, какая красавица! Я всегда любуюсь ею, ее чудным профилем! Какая красавица! — И вдруг скороговоркой, как бы между прочим: — Актриса, конечно, никакая! Но какая красавица!»
Как часто я буквально проклинала свою внешность, за которой не хотели видеть моего труда, моей работы актрисы.
Я всегда преклонялась перед талантом Пашенной, хоть она причинила мне много горя в театре. Но она действительно была актрисой Малого театра, свято чтившей его традиции. И не признавала она меня открыто, честно. Низкой пошлости, закулисных, провинциальных интриг никогда не было в ее борьбе против меня. И я уважала Пашенную, понимала и, как бы ни было мне горько, прощала ей многое.
Просьбу Веры Николаевны сыграть полусумасшедшую Барыню в ее постановке «Грозы» я восприняла с радостью и постаралась сделать все, чтобы моя работа удовлетворила ее.
http://www.maly.ru/
— Выпускники Высшего театрального училища им. М.С.Щепкина вспоминают, что Вера Николаевна Пашенная, будучи преподавателем этого училища, умудрялась платить стипендию актерам не попавшим на курс, но безусловно талантливым, из своего кармана, да так, что они узнавали об этом только через много лет. Она же удивлялась, что актеры 60-х не знают слов «Боже, царя храни!»
Иногда снималась в кино: «Бесприданница» (1912, Лариса), «Гроза» (1912, Катерина), «Тайна дома №5» (1912, куртизанка Эльза), «Поликушка» (1919, Акулина), «Хромой барин» (1920, Катенька Мордвинская), «Горе от ума» (1952, Хлёстова), «Волки и овцы» (1952, Мурзавецкая), «Васса Железнова» (1953, Васса), «Повесть о молодожёнах» (1959, Ольга Николаевна).
Народная артистка СССР (1937).
Дочь – Ирина Витольдовна Полонская.
Пашенная в конце жизни очень болела: у нее был рак. Тогда она ставила «Грозу» в Малом театре. Внезапно объявлялся перерыв. Она уходила минут на сорок в гримерную, куда допускалась только ее дочь. Потом выходила и продолжала репетировать. И только спустя много времени все узнали, что она была на уколах. Вера Николаевна никому не позволяла себя жалеть.
Ушла из жизни 28 октября 1962 года. Похоронена на Новодевичьем кладбище.
http://m-llekolombina.livejournal.com/98787.html
Оригинал записи и комментарии на LiveInternet.ru
inga-luba.livejournal.com
Малый театр
«К 120-летию со дня рождения Веры Николаевны Пашенной»«ЖИВАЯ ПАШЕННАЯ»
Предлагаем вашему вниманию книгу Н. ТОЛЧЕНОВОЙ «ЖИВАЯ ПАШЕННАЯ» — своеобразный репортаж о многочисленных встречах с выдающейся русской актрисой В.Н. Пашенной. Книга рассказывает именно о живом человеке, тесно связанном не только с историей театра, но и с современностью.
Москва
«Советская Россия»
1987 г.
ЧАСТЬ 1.
ЦЕНА ЖИЗНИ
Нынешние зрители, наверное, мало знают Пашенную — великую актрису, зачинательницу нового на старой сцене Малого театра. А знать надо: это наше богатство, наша культура, наша великая, неисчерпаемая творческая сила.
Столетие со дня рождения Пашенной исполняется в 1987 году. С чего же начиналась актриса?.. Откуда к ней, юной девушке, почти еще девочке, пришли мысли о сцене, вытеснившие прочное, давнее решение стать врачом, как и ее мать.
Вера Николаевна, вероятно, тоже стала бы замечательным врачом. Однажды в тоскливую минуту она обмолвилась, уточнила, что непременно стала бы детским врачом.
Все было полно жизни, доверчивости в этих наших встречах; Вера Николаевна звонила мне домой, если я, уезжая часто в командировки, вдруг долго не давала о себе знать. И встречались мы радостно, светло… Пока нас не «разгоняла» Ирина Витольдовна — дочь Пашенной, недавно умершая…
Она говорила твердо: «Мама, ты помнишь о репетиции?» И я прощалась… А дома у себя начисто переписывала заново все то, что говорила Пашенная.
Ведь пока мы разговаривали с ней, я даже не глядела в блокнот, положенный на колени, а старалась лишь записать покрупней главное. И чтоб буквы не налезали одна на другую. Сама же неотрывно смотрела на живое, вдохновенное лицо Веры Николаевны, вспоминавшей о своем пути, о пережитом, о своей «Любови Яровой», о Горьком, о персонажах «Старика», о своей девице Марине…
Тяготение к театру возникло еще в ранние гимназические годы. Умение девочки изображать подруг, да и старших было всегда точно. И беззлобно… Похожая внешне на своего отца, Пашенная от него унаследовала артистический талант: Николай Петрович Пашенный, по сцене Рощин-Инсаров, был известным русским провинциальным актером, он пользовался успехом у публики. В девичестве не чуждалась сцены и мать, Евгения Николаевна Пашенная; она много играла в любительских спектаклях, и всегда удачно. Но потом поняла, что театр все больше отнимает у нее близкого человека, а у двух девочек — отца. И тогда она восстала против театра! Против поездок и отлучек мужа. Против горьких обид и разногласий, возникающих неминуемо при частых расставаниях, нарастающего недоверия и отчуждения. Увы, протест оказался и поздним, и тщетным. Семьи не стало. С трудом мать смирилась с тем, что на сцену пошла старшая дочь — Екатерина; в благоразумии же Веры, младшей дочери, Евгения Николаевна не сомневалась… Склонность отца ко всему блестящему словно целиком перешла к изящной, грациозной, хорошенькой и набалованной Кате. А неприхотливая и покладистая Верочка напоминала мать добротой, прилежанием; она глубоко чувствовала красоту природы, любила людей и откликалась на чужие переживания, словно они были ее собственные. Пожалуй, в этой отзывчивости, горячей впечатлительности уже были свидетельства душевного богатства девочки. Ей интересно было жить. И не столько наблюдать за людьми, сколько участвовать в их жизни. «Наш пострел везде поспел»,— говорила о ней Евгения Николаевна.
Вера Николаевна вспоминала, как старательно зубрила она латинские вокабулы, готовясь стать врачом… Но однажды она вдруг остановилась на Неглинной улице перед зданием театрального училища. И задумалась… Училище!.. И Театр… Нет, она не будет врачом… Домой возвращается в смятении. Она решила стать артисткой!.. Сопротивление матери и отчима тут же сломлено бурным Верочкиным натиском: куда только делось ее всегдашнее послушание! Отчим — Николай Петрович Кончаловский — имел огромное влияние на приемную дочь, она относилась к нему с доверием, уважала его и ценила. Но сейчас она уперлась «намертво».
Наша эпоха ведет сегодня неустанную разведку талантов подлинных. Очень редко одаренные талантом люди остаются незамеченными. А когда начинала Пашенная, жизнь шла по иным законам. Можно было подумать — так именно в юности думала Вера Николаевна, сама говорила,— что ей просто повезло… Вроде бы и в самом деле повезло: угадал Александр Павлович Ленский родственную душу в шестнадцатилетней девочке, несмело остановившейся перед приемной комиссией. Как угадал,— это навсегда останется загадкой. Гораздо легче понять, чем Пашенная растрогала Ленского. Он доброжелательно отметил про себя более чем скромный ее туалет, довольно обычное лицо: не дурнушка, хоть и не красавица; ясные, карие с зеленцой, иногда становившиеся совсем светлыми, почти серыми глаза; очень густые, обильные, вьющиеся волосы, простодушно собранные в толстенную косу; спокойный рот — без улыбки, но будто готовый тотчас же вам улыбнуться. И живое такое выражение внимания, расположения к людям; на этом полудетском лице только хорошо очерченные, сильные и прямые брови говорили о твердости характера. Вернее, о будущей твердости будущего характера…
Не очень-то охотно вспоминала, рассказывая о нем, Вера Николаевна. Но жизнь есть жизнь: ничего в ней не изменилось…
Летом 1905 года Пашенная и Полонский обвенчались и поселились в нескольких шагах от Малого театра, на Петровке, в старом доме, где на верхних этажах ютились студенты, актеры… Были и такие обитатели, которые, как оказалось, прятали у себя стеклограф и печатали нелегальную литературу… Неожиданное открытие привело Пашенную в восторг: разве не нашлось бы ей дела у соседей?! Она помогала, как могла,— надо было то унести, то принести «готовую продукцию», впустить и выпустить неизвестных посетителей. Но больше всего Вера Николаевна была занята, конечно, театром, и готовилась стать матерью.
Правда, молодой муж не очень радовался. Супруги ссорятся. В сентябре 1906 года у Пашенной родилась дочь Ирина, но и это не укрепило молодую семью. Ирина Витольдовна Полонская почти не знала и не помнила отца. Ей было три года, когда родители разошлись окончательно.
А тогда, в далеком прошлом, Пашенная преодолела измену мужа… Да, все превозмогла она ради театра.. К выпускным экзаменам Пашенная по выбору Ленского готовила Ларису в «Бесприданнице», Паулину из «Зимней сказки» и Анну Демурину — главную героиню в пьесе «Цена жизни». Лариса у Пашенной на выпуске не получилась совсем, как не получалась она и позднее. Зато Паулина — вот кого Вера Николаевна полюбила всей душой! К Анне Демуриной подойти было трудно. Зато интересно! Пьеса Вл. И. Немировича-Данченко рассказывала не о далеком прошлом. В ней жили те же самые люди, какие окружали живую Пашенную. И речь шла о смысле этой жизни… В дореволюционное время успех пьесы и спектакля был необычаен. Пьеса обошла не только театры России: ее показывали в Берлине и в Милане. В Италии в роли Демурина выступал знаменитый Цанкони. В Малом театре Демурина играл Ленский, роль Анны исполняла М. Н. Ермолова, а в Петербурге, на сцене Александрийского театра — М. Г. Савина… Раскроем же пьесу. И узнаем о том, что люди друг друга не любят, а только хитрят и покупают.
Со слезами говорила Пашенная эти слова Анны. Лихорадка била ее — «купленную жену», которая обвиняет злых и жестоких, закоренелую их привычку хитрить. И покупать то, что не продается: любовь…
Вскоре после спектакля Веру Николаевну представили автору пьесы Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко. Он поздравил выпускницу с окончанием училища и любезно сказал, что теперь нужно бы и его самого поздравить, коль скоро в спектакле будет такая исполнительница роли Анны.
Пашенная ликовала! Еще бы!.. А потом за ней вдруг специально приехала от Станиславского актриса Е. П. Полянская, ей Станиславский поручил привезти к себе домой молоденькую выпускницу! Впрочем, встреча эта, хоть и очень лестная, ничего в судьбе Пашенной не изменила: ведь Станиславский, любезно встретив Пашенную, предложил ей не играть, а лишь внимательно присматриваться к артистам Художественного театра, привыкать к их манере, улавливать стиль и вот так постепенно войти в сложившийся ансамбль МХТ.
Пашенная вспоминала о тех давних событиях живо — они ведь очень много значили для всей ее дальнейшей судьбы. И она думала, что, делая такое удивительное на первый взгляд предложение, Константин Сергеевич не ошибался — все еще Пашенной нужна была школа: она могла срываться, ошибаться, переигрывать… Самый талант ее, пестуемый Ленским, был типическим порождением Малого театра, плотью от плоти его и кровью от крови, удивительно ярко выражая особенности, характерные в ту пору для Малого.
И конечно, особенности самой Веры Пашенной, ее внутреннюю силу, увлеченность… Она уже в октябре 1907 года играет свою первую большую роль. Это Вера в пьесе «Дельцы» И. Колышко. К концу того же года она — Кэт в «Джентльмене» А. И. Сумбатова-Южина, роль, которая вроде бы почти ничего не давала внутреннему миру Пашенной: хорошенькая, славная девушка, и только. Но Пашенная с помощью Ленского, Южина и Яблочкиной показала Веру человеком, которому отвратительны дельцы. Но еще сильней, выразительнее сыграла Пашенная свою Кэт, которая ведь догадывается, что ее продали. Заставили продать себя… Специально воспитывали для продажи, чтобы ни думать не могла иначе, ни чувствовать, ни поступать… Зло и резко отрицала героиня Пашенной свое сомнительное «счастье». Своей тетке говорит с отвращением: «Вы мне дали богатство, положение, все… Оставьте мне хоть душу-то мою».
Мисс Уилкс, тетку Кэт, играла А. Ф. Грибунина, сестра артиста МХТ Владимира Федоровича Грибунина, впоследствии он стал мужем В. Н. Пашенной… Тетка спрашивала взбунтовавшуюся воспитанницу: кому же хочет Кэт отдать себя, свою душу.
— Кому захочу,— отвечала героиня Пашенной.— Только не за деньги, а даром, вольно… Потому что не все можно продавать!
Роль отца Кэт, учителя физики Горева, исполнял А. П. Ленский; это он помог актрисе уже тогда взглянуть на народ, задавленный нуждой и темнотой. «Ищи истины, смысла жизни. Жизнь укажет. Никто другой тебя не научит!..»
Играя женщин, презирающих богатство, Вера Николаевна понимает их. Она и сама в ту пору еще не выбилась из нужды. Ее маленькая семья вечно в долгах. Актриса терпит непрестанные трудности, но скрывает их. Увлеченно репетирует в пьесе Д’Аннунцио «Франческа да Римини». Первого сентября 1908 года состоялась премьера. А вскоре после премьеры задерганный и усталый Ленский умер. Но он успел осуществить свой замысел: он увидел красивых и смелых героев: Франческа — Пашенная и Паоло — Остужев утверждали не только торжество любви над смертью. Они утверждали право не только на свободу любить, но на самую Свободу. И пьеса из «нежно-хрупкой пасторали» превращалась в открытое обвинение насилия и произвола. В спектакле звучали заветные мысли Ленского, прогрессивного художника-демократа.
Александр Иванович Южин стал главным режиссером Малого театра. Ему пришлось вести еще более трудную борьбу с правительственной конторой в выборе пьес. Однако в начале 1913 года Малый театр возобновил постановку пьесы «Цена жизни». Для Пашенной, она говорила мне об этом, спектакль, роль Анны Демуриной были дорогой сердцу памятью о Ленском, хотя играть теперь ей было нелегко: очень нравившаяся публике старшая сестра Пашенной Екатерина (к этому времени известная уже актриса Рощина-Инсарова) стала ее соперницей. Вернувшись в Москву из Петербурга, Катя тоже пожелала играть роль Анны на сцене Малого театра. И свою младшую сестру Екатерина на сцене «забивала». Не удивительно, что отношения сестер разладились навсегда — до самого конца их жизни. В дни революции Е. Н. Рощина-Инсарова, ставшая женой графа Игнатьева, эмигрировала за границу, где и скончалась, теряя постепенно и «аристократизм», и талант. Вера Николаевна говорила об этом с большой горечью. И видно было, что та далекая боль все еще болела… Все еще не прошла! Ведь они с Ириной Витольдовной хотели было возобновить отношения…
— Но — не получилось,— скупо и горько сказала мне Пашенная.
А тогда, давно, на сцене Малого соперничавшие сестры играли Анну поочередно. Играли по-разному. Катя играла изысканную светскую Анну. Пашенная же видела смысл роли в том, что Анна серьезно думает о жизни. Она хочет узнать, для чего надо жить. Ее свободолюбивую Анну не «приручишь»!..
В том, счастливом для Пашенной 1913 году, когда она, после развода с Полонским, обвенчалась с В. Ф. Грибуниным, актриса сыграла Нину Степановну в пьесе А. Н. Толстого «Насильники», где еще отчетливее прозвучала и гражданственная тема, и творческая смелость, даже дерзость, и стремление к новаторству.
«Уроки Ленского!.. Спасибо им, спасибо!..» — твердила счастливо про себя Вера Николаевна.
Спектакль стал событием не только для актрисы, но и для Малого. Встретившись, Толстой и Пашенная крепко подружились; может быть, чувство Толстого было даже сильнее дружбы. Однако Вера Николаевна, считавшая счастьем свою встречу с Грибуниным, не хотела замечать увлеченности Толстого. Смеясь, она целиком направляла ее к героине пьесы — Нине Степановой. Так ведь и сам Алексей Толстой больше всего ценил роль Нины в своих «Насильниках», он гордился этим образом и благодарил Пашенную за проникновенность исполнения.
Справедливость требует сказать, что главную, народную скрытую суть «Насильников» разгадал прежде всего А. И. Южин, возглавлявший Малый театр. Это он предложил Толстому:
— Давайте так и назовем пьесу: «Насильники».
— И Толстой сразу согласился, хотя понимал, что это сулит ему неприятности,— рассказывала Вера Николаевна.
Сулила пьеса неприятности и Малому театру. Однако упорство Южина все преодолело, и летом 1913 года «Насильников» впервые сыграли в Севастополе, а осенью в Москве… А. Н. Толстой бывал на каждом спектакле. Однажды он принес Пашенной оттиск своего рассказа «Овражки» и надписал: «Милая Вера Николаевна! Ваш талант прекрасный и чистый мне представляется облаком, которое спустилось на Вас. Примите и мою дань восхищения передо всем божественным и всем, что спадает на нас оттуда»…
Незадолго до своей кончины, больная уже Пашенная подарила мне эту книжечку Толстого, рассказывая о спектакле «Насильники». Свою Нину актриса, конечно, не делала открытой революционеркой. Она играла силу, которая неотступно будет бороться против зла.
Пашенная рассказывала, что любимейшая ее актриса Ольга Осиповна Садовская, играя в «Насильниках» ветхозаветную барыню, старуху Квашневу, не допускала ни малейшего «пережима», ни одной гротесковой интонации. Эта барыня и смешна, и неумна, но весьма практична, хозяйственна, знает всему цену. Убедившись, что Нина «не из евреев», Квашнева вздыхала с заметным облегчением, но все же продолжала «допрос»:
— Это страховое-то для вида у вас только?
Но теперь уж удивлялась Нина:
— Как — для вида?! Я этим живу, небольшой пока заработок, но все зависит от старания.
В их обоюдном непонимании представали два разных мира, две эпохи. Человек трудовой и трудолюбивый. И рядом — существо паразитическое, никчемное… Конфликт разрастался, и зал сразу схватывал его значительность. Зрители воочию видели на сцене тех, кто явился в усадьбу для расправы с Клавдием и Ниной, кто тащил на виселицу все живое в 1905 году, кто расстреливал рабочих на Лене в 1912-м… Молча отражая натиск Квашневой Нина — Пашенная стоит недвижимо. Высоко подняла красивую голову с большим узлом волос. У Нины нарядов нет, откуда им взяться; длинная темная юбка и белая строгая кофточка, небольшой галстук из черного шелка, а выглядела — достойно. Как выглядела много лет спустя Любовь Яровая.
— Сцена с Квашневой,— рассказывала мне Вера Николаевна,— вызывала аплодисменты той публики, которая понимала скрытый смысл происходящего и радовалась силе обличения. И силе протеста! Зато приверженцы старых порядков жизни — а театр был их «принадлежностью», — возмущались и пьесой, и спектаклем, топали, свистели, выкрикивали бранные слова. Спектакль мог быть сорван, дело явно шло к этому, но вот чудо,— прогрессивная публика не позволила! И артисты играли в этой накаленной донельзя атмосфере с истинным вдохновением.
Как-то я впрямую спросила у Веры Николаевны: почему она, так любя спектакль, почти не вспомнила о нем в своей книге «Искусство актрисы», а потом и в «Ступенях творчества». Вера Николаевна сказала, что дореволюционный период ее творчества вообще «не считался интересным», и потому оставался в тени. А ведь в ту пору уже подготавливался весь последующий революционный период творческой жизни Пашенной. Она, воодушевленно вспоминая о «Насильниках», говорила, что именно прогрессивный подтекст пьесы театр раскрывал воодушевленно и приподнято.
— Какое-то веселье,— говорила она,— окрашивало для меня спектакль. Но, конечно, только революция могла распахнуть перед народом двери Малого театра.
И революция это сделала.
(продолжение следует)
www.maly.ru
ВЕРА ПАШЕННАЯ2 — ПОД ПЛАЩОМ МЕЛЬПОМЕНЫ
— Вера Николаевна оставила своим ученикам завещание очень простое и высокое — любить сцену. Она говорила: надо быть очень собранным, работать в полную силу, так, чтобы всего себя отдавать сцене. (Пашенная не любила слова «играть», говорила — «работать».) Только тогда в зале не останется равнодушных и большая часть зрителей поймет твою боль, твою мысль.Всю жизнь, каждый день мы стремимся выполнять это ее завещание.
…Чтобы отметить память Веры Пашенной, мы выбрали «Чайку». Почему? Это был один из ее последних спектаклей в Щепкинском училище. Я играл в этом спектакле Треплева. Думаю, что та первая роль в «Чайке» и сделала мою актерскую судьбу.
И, конечно, работая над новой «Чайкой», мы вспоминали «Чайку» нашей юности. Мы — ученики Пашенной — сегодня вместе и будем играть в ее честь этот спектакль. В нем схлестнулись и юбилей, и наши воспоминания, и наша сегодняшняя премьера.
На репетициях Вера Николаевна никогда не показывала, как нужно играть, а была убедительна своими словами. Но уж если показывала — это надолго всем запоминалось. Помню, как, репетируя «Чайку», она объясняла нашей Нине Заречной: «Понимаешь, у нее глаза должны излучать. Вот посмотри». И вдруг Пашенная, уже старая, полная женщина, поднялась, и мы все увидели, что ее глаза — излучают. В них было многое: мысль, смысл… Словно лучилась ее душа. Этот момент я запомнил на всю жизнь.
Само собой разумеется, что ее все уважали и побаивались. Строгость ее знали. Вернее, знали ее мощь — она была сильная женщина. И в то же время я никогда не слышал, чтобы она причинила кому-то зло или даже просто на ком-то сорвала злость. Вера Николаевна была справедливым человеком и очень помогала студентам. Одному из нас она первые два года выплачивала стипендию. (Парня немножко перепутали: он был двадцать шестым на курсе, а вообще набиралось двадцать пять.) Словом, остался человек без стипендии, а без стипендии жить не мог, потому что у него не было родителей — жил у тетки. И Пашенная, договорившись с бухгалтером, оставляла свои деньги. Студент приходил, как все, в кассу, ему давали ведомость, он расписывался и ни о чем не подозревал. Она не хотела, чтобы человек чувствовал себя чем-то ей обязанным. И мы, и он узнали об этом только после смерти Веры Николаевны. Рассказала Ирина Витольдовна Полонская, ее дочь.
Пашенная в конце жизни очень болела: у нее был рак. Тогда она ставила «Грозу» в Малом театре. Внезапно объявлялся перерыв. Она уходила минут на сорок в гримерную, куда допускалась только ее дочь. Потом выходила и продолжала репетировать. И только спустя много времени мы узнали, что она была на уколах. Вера Николаевна никому не позволяла себя жалеть.
Когда она играла Вассу Железнову, мы все ходили ее смотреть. Понимали ли мы, что перед нами великая актриса? Как говорится, «в лоб не влетало». Это понимаешь лишь после того, как пройдет какое-то время.
Очень трудно рассказать, как играла Пашенная. В «Вассе» у нее была сцена смерти. После того как Васса отравляет своего мужа, ей становится плохо с сердцем. Актриса падала на диванчик, и шел занавес. И всегда мы старались пройти за кулисы, чтобы посмотреть поближе ее игру. Вокруг стояли и смотрели все присутствующие в этот день работники театра. Была пауза, аплодисменты… Но, словно завороженные, все стояли и смотрели. Она долго лежала, потом поднимала глаза и говорила: «Ну что же вы мне не скажете?» Вера Пашенная умела держать внимание не только зрителей, но и коллег. И так было не однажды, а в каждом спектакле.
Она очень серьезно относилась к своей профессии. Здесь я должен добавить: как и все наши актеры-старики. Я не хочу сказать, что молодые относятся несерьезно. Но у тех было какое-то благоговейное отношение к сцене. Мне посчастливилось: я застал многих знаменитых стариков Малого. Они приезжали задолго до спектакля и расставляли сувениры, собранные ими за всю жизнь. Тогда мы посмеивались, а теперь я понимаю: в эти час-полтора они собирались с мыслями, отрешались от всего, что не имело отношения к спектаклю.
Впервые я снялся в кино у режиссера Исидора Анненского: сыграл главную роль в фильме «Бессонная ночь». До этого меня в кино не приглашали. Прошло много лет. Шел семьдесят пятый — семьдесят шестой год. За фильм «Дерсу Узала», где я сыграл Арсеньева, мы получили премию на Международном кинофестивале в Москве. Меня попросили дать интервью для хроники. Оказалось, что режиссер хроникального фильма о фестивале — старый, старый Исидор Анненский. После съемок я спросил у него: «Исидор Маркович, почему вы пригласили меня тогда на главную роль?» (с тех пор прошло больше пятнадцати лет). «А я встретил в ВТО Веру Николаевну, — ответил он, — и спросил, нет ли у нее на примете молодого человека на такую-то роль. Она подумала и предложила вас».
Позже, на кинофестивале в Белграде, Сергей Бондарчук у меня спросил: «Ты не интересуешься, почему я тебя не утвердил в «Войне и мире»?» (я пробовался на роль Болконского). «Что же тут интересоваться? Понимаю, что был молод… У меня другой вопрос: почему вы меня пригласили?» Он ответил: «Мне Вера Николаевна тебя порекомендовала».
Так ко многим из ее учеников через десятки лет приходят от нее весточки. Многие из нас обязаны ей всем.
Материал подготовила Татьяна СЕМАШКО
«Российские вести» 28 ноября 1997 года
Е.Н. ГОГОЛЕВА
«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»
СТАЯ СЛАВНЫХ. ВЕРА ПАШЕННАЯ
Особое место в труппе Малого театра занимала Вера Николаевна Пашенная. Пашенная была большая актриса. О ней много написано и ею самой и ее биографами. Мне особенно нравилась она в бытовых ролях. Ее Евгения в спектакле «На бойком месте» — шедевр. О ее Лизе в «Горе от ума» я уже писала. Замечательно она играла в «Растеряевой улице» Маланью. «Васса Железнова» в ее исполнении, к счастью, зафиксирована уже появившимся телевидением. Правда, обладая сильным, удивительной красоты голосом и огромными, всегда живыми глазами, Вера Николаевна слишком рано стала полнеть, и это ей мешало.
К сожалению, мои отношения с Верой Николаевной складывались трудно. Она не признавала меня как актрису и критически отзывалась обо мне. Как-то Малый театр поставил «Шакалов» А. М. Якобсона, где я должна была играть негритянку. Ставил спектакль Б. И. Равенских. Тогда я еще не осознавала, что мы с ним говорим на разных языках и никогда творчески не поймем друг друга. Роль блестяще провалилась, как, в сущности, и вся постановка.
Посмотрев генеральную. Вера Николаевна очень метко отозвалась о моем исполнении. Передернув плечами, она сказала: «Гоголева? Аида под фикусом». Все. Больше ничего и не надо было добавлять. Но один ее отзыв доставил мне много тяжелых минут. Вера Николаевна любила говорить: «Ах, какая Гоголева красавица, какая красавица! Я всегда любуюсь ею, ее чудным профилем! Какая красавица! — И вдруг скороговоркой, как бы между прочим: — Актриса, конечно, никакая! Но какая красавица!»
Как часто я буквально проклинала свою внешность, за которой не хотели видеть моего труда, моей работы актрисы.
Я всегда преклонялась перед талантом Пашенной, хоть она причинила мне много горя в театре. Но она действительно была актрисой Малого театра, свято чтившей его традиции. И не признавала она меня открыто, честно. Низкой пошлости, закулисных, провинциальных интриг никогда не было в ее борьбе против меня. И я уважала Пашенную, понимала и, как бы ни было мне горько, прощала ей многое.
Просьбу Веры Николаевны сыграть полусумасшедшую Барыню в ее постановке «Грозы» я восприняла с радостью и постаралась сделать все, чтобы моя работа удовлетворила ее.
http://www.maly.ru/
m-llekolombina.livejournal.com
биография, творчество, личная жизнь, семья
Актриса Вера Пашенная появилась на свет в сентябре 1887 года в Москве. Ее мать была актрисой и супругой известного актера Николая Пашенного, сценический псевдоним которого — Рощин-Инсаров. После разрыва отношений женщина вышла замуж во второй раз. Ее новым супругом стал Николай Кончаловский. Отчим трепетно относился к детям жены, активно участвовал в их воспитании.
Детские годы
Школу будущая актриса окончила в 1904 году, мечтала стать врачом. Но буквально перед поступлением передумала. Семья была против ее новой идеи стать актрисой, однако уже было поздно. Девушка подала документы в театральное. Спустя три года Вера Пашенная получила диплом Московского театрального училища. сразу после окончания была принята в труппу Малого театра. Некоторые роли блиставшей в то время Марии Ермоловой достались юной актрисе. Спустя некоторое время девушка уже стала ведущей актрисой Малого театра.
Начало творческой биографии Веры Пашенной: первые роли
Наиболее близкими стали образы героинь бытовой драмы, комедии. Вера Пашенная с большим мастерством изображала девушек и молодых женщин, вышедших из народа, из русской глубинки. Часто у них была непростая судьба, полная тягот и лишений.
Критики уже на первом этапе театральной деятельности обратили внимание на многогранность темперамента Пашенной, на ее умение владеть русской речью, на органичность, умение вжиться в роль.
Сценическая деятельность в начале 20-х гг.
После 1918 года актрисе предложили преподавательскую деятельность, какое-то время ее привлекало новое направление в деятельности, она с удовольствием вела курсы у молодых артистов. Однако непосредственную свою деятельность не бросала. К 1919 году освоила уже весь классический репертуар театра. Параллельно работе на родных подмостках выступала в Театре Корша, давала спектакли в Замоскворецком театре.
В начале 20-х годов прошлого века вместе с труппой Московского художественного театра отправилась в заграничную поездку. Приглашение на поездку поступило от самого Константина Станиславского. За границей Вера Пашенная играла в нескольких спектаклях: «Царь Федор Иоанович», где она представала перед зрителем в образе Ирины, «На дне» — Василисы и «Три сестры» — Ольги.
Галерея женских образов в довоенные годы
Не было равных актрисе в изображении созвездия известных женских образов. Советские пьесы, ставившиеся в 20-40-х годах, не обходились без участия Веры Пашенной. В самом первом современном советском спектакле, поставленном на сцене Малого театра, стал «Иван Козырь и Татьяна Русских», актрисе досталась главная роль.
Своими лучшими работами в довоенный и послевоенный период Вера Пашенная считала роли: Любови Яровой в одноименной пьесе, поставленной в 1926 году, Ирины в «Огненном мосте», Вари в «Разгроме», Поли Семеновой в «На берегу Невы», Анны Николаевны Талановой в «Нашествии», Натальи Ковшик в «Калиновой роще».
Кроме игры на сцене, актриса продолжала заниматься преподавательской деятельностью. С 1933 года была руководителем нескольких курсов в училище при Малом театре. Спустя восемь лет Вера Пашенная стала профессором. Вела занятия в Высшем театральном Щепкинском училище. После войны руководила кафедрой актерского мастерства.
Деятельность в послевоенный период
В 50-х годах Вере Пашенной предлагали все более серьезные роли, женщин в возрасте, с большим жизненным опытом и тяжелой судьбой. Она играла Кабаниху в «Грозе», старую хозяйку Нискавуори в «Каменном гнезде». А самая выдающаяся роль, по мнению самой актрисы, была непревзойденная Васса Железнова из одноименной пьесы Горького. Спектакль даже был снят на пленку.
Всего на сцене Вера Пашенная сыграла больше ста ролей. Многие роли приносили ей настоящее вдохновение и несказанное удовольствие. К примеру, чаще всего ставились спектакли с ее участием по Островскому: «Волки и овцы», «Доходное место», «На бойком месте», «Без вины виноватые».
Кроме театральных работ, Веру Пашенную приглашали на радио, она участвовала в озвучивании спектаклей для детей и взрослых. В частности, ее голосом говорят герои: Лариса из «Бесприданницы», Катерина из «Грозы», Мурзавецкая из «Волков и овец», Васса Железнова, Епанчина из «Идиота».
Кроме того, из-под пера Веры Пашенной (ее детища) вышли книги о театральной деятельности. Их было три: «Моя работа над ролью», «Искусство актрисы», «Ступени творчества», которые в настоящее время стали настольными книгами большинства театральных актеров.
Вера Пашенная: дети, мужья
В браке актриса была дважды. Как и у большинства актрис темпераментных, волевых и мужественных, личная жизнь Веры Пашенной сложилась не с первого раза.
Сначала ее избранником стал Витольд Полонский, актер немого кино. Брак был студенческим. Через год после росписи влюбленные обвенчались в церкви. В этом супружестве у них родилась дочь Ирина. Спустя три года Витольд и Вера развелись.
В 1913 году актриса вышла замуж во второй раз и тоже за актера — Владимира Грибунина. С ним она прожила длительное время.
Не стало Веры Пашенной в конце октября 1962 года. Несколько лет она боролась с онкологией. Практически до последнего дня играла в любимом театре.
fb.ru
гп на радио свобода — 7
Сергей Николаевич Сверчков родился в 1898 году, с 31 года служил во МХАТе, кроме того, пробовал себя в режиссуре. В частности, при его участии на базе театральной бригады Фрунзенского Дома работников просвещения был основан театр, сейчас известный как Московский областной. Он был женат на актрисе Ирине Полонской – это дочь знаменитой актрисы Веры Пашенной и сводная сестра Вероники Полонской, не менее знаменитой.Сверчков оказывается на фронте с самого начала войны. По распространенной версии он был захвачен в плен с прифронтовым театром. В его некрологе, опубликованном в мюнхенской газете «Свободный голос», сказано, однако, что он был призван в армию как командир запаса и служил начальником штаба полка. Истина, видимо, где-то посередине. Я нашел его карточку военнопленного, там написано: лейтенант, 635 стрелковый полк. Послевоенный русский переводчик добавил от себя – командир взвода.
Надо заметить, что многие эмигранты второй волны пользовались псевдонимами, но Сверчков в этом отношении, кажется, затмил всех. Из Хаммельбурга он был переведен в Берлин, в августе 42 принят на службу в учреждение «Винета», оно было создано Восточным отделом Министерства пропаганды для радиопропаганды и культурного обслуживания восточных территорий. В картотеке «Винеты» он все еще фигурирует как Сверчков, а вот под пражским манифестом Комитета освобождения народов России тоже стоит его подпись, но в этом случае он подписался Болховской С., артист. В КОНР он возглавлял радиоотдел. Как Сверчкова и как Болховского его разыскивала советская военная администрация Германии, требуя у американцев его выдачи.
Но Сверчкову удалось скрыться, в начале 50-х он появляется в Нью-Йорке, где организует русский театр, играет в нем, а также пишет мемуары о довоенной театральной Москве. Все это под псевдонимом Сергей Орловский.
Наконец, когда в Мюнхене в 53 году запускается радиостанция «Освобождение», он становится ее первым диктором под именем Сергей Дубровский. В архиве станции можно послушать его голос. Коллеги называли его «наш ответ Левитану».
Текст / Звук
В текст передачи по моей вине вкралась оговорка. Говоря про три группы военнопленных, А.Даллин, разумеется, имел в виду не всех, а только тех, кто сотрудничал с немцами.
А про С.Н.Сверчкова подробнее в ближайшие выходные.
labas.livejournal.com
Биография Веры Пашенной — РИА Новости, 19.09.2012
19 сентября исполняется 125 лет со дня рождения актрисы Веры Пашенной.
19 сентября исполняется 125 лет со дня рождения актрисы Веры Пашенной.
Российская и советская актриса театра и кино, народная артистка СССР Вера Николаевна Пашенная родилась 19 сентября (7 сентября ст. ст) 1887 года в Москве.
Ее мать, актриса Евгения Николаевна, была замужем за известным актером Николаем Пашенным (сценический псевдоним ‑ Рощин‑Инсаров). Они развелись, и мать вышла замуж за Николая Кончаловского, который помогал ей в воспитании двух дочерей.
Артистка Вера Николаевна Пашенная
В 1904 году Вера Пашенная окончила гимназию и собиралась стать врачом. Но перед поступлением передумала и вопреки желанию семьи решила стать актрисой.
В 1904‑1907 годах она училась в Московском театральном училище.
В 1907 году Пашенная была принята в труппу Малого театра. К ней перешли некоторые роли актрисы Марии Ермоловой, вскоре Вера Пашенная стала ведущей актрисой Малого театра. Ближе всего актрисе были образы русской бытовой драмы и комедии, ей удавались роли девушек и женщин из народа с непростой судьбой.
На первом этапе сценической деятельности Пашенной проявился ее актерский темперамент, прекрасные сценические данные, великолепное владение русской речью.
В 1918 году актриса стала преподавать на драматических курсах при театре.
К 1919 году Пашенная освоила практически весь классический репертуар.
В 1921‑1924 годах она играла в Театре Корша и в спектаклях Замоскворецкого театра.
В 1922‑1923 годах участвовала в заграничной поездке Московского художественного театра (МХТ) по приглашению театрального режиссера и преподавателя Константина Станиславского, где играла Ирину («Царь Федор Иоаннович»), Василису («На дне»), Ольгу («Три сестры»).
На сцене Малого театра Пашенная создала целую галерею женских образов в советских пьесах 1920‑1940‑х годов. Она сыграла главную роль в первой современной советской пьесе на сцене Малого театра «Иван Козырь и Татьяна Русских» (1925). Среди лучших ролей Пашенной в советской драматургии: Любовь Яровая («Любовь Яровая», 1926), Ирина («Огненный мост», 1929), Варя («Разгром», 1932), Поля Семенова («На берегу Невы», 1937), Анна Николаевна Таланова («Нашествие», 1943), Наталья Ковшик («Калиновая роща», 1950).
С 1933 года актриса руководила несколькими курсами в Театральном училище при Малом театре.
В 1941 году Вера Пашенная стала профессором Высшего театрального училища им. М. С. Щепкина, в 1945 году — руководителем кафедры актерского мастерства.
Наиболее заметные роли актрисы в 1950‑е годы: старая хозяйка Нискавуори («Каменное гнездо», 1957), Кабаниха («Гроза», 1962). Своей самой значительной ролью Вера Пашенная считала Вассу Железнову по одноименной пьесе Максима Горького. Этот спектакль был снят на плёнку в 1953 году.
За годы работы в Малом театре она много играла в пьесах Александра Островского: Мурзавецкая («Волки и овцы»), Кукушкина («Доходное место»), Евгения Мироновна («На бойком месте»), Кручинина («Без вины виноватые») и других.
На театральной сцене Пашенная сыграла более 100 ролей.
Артистка Вера Николаевна Пашенная
Среди других театральных работ: Порция («Юлий Цезарь»), Анна Андреевна («Ревизор»), девица («Старик»), Мария («Мария Стюарт»), Ламбрини («Остров Афродиты»).
Литературные произведения, прочитанные Верой Пашенной в разные годы на радио, и записи радиоспектаклей с участием актрисы вошли в «золотой» фонд Гостелерадиофонда. Среди ее работ в кино: Лариса («Бесприданница», 1912), Катерина («Гроза», 1912), Акулина («Поликушка», 1919), Хлестова («Горе от ума», 1952), Мурзавецкая («Волки и овцы», 1952), Васса Железнова («Васса Железнова», 1953), генеральша Епанчина («Идиот», 1958) и др.
В 1962 году Вера Пашенная поставила спектакль «Гроза» совместно с режиссером Михаилом Гладковым.
Актриса написала книги «Моя работа над ролью» (1934), «Искусство актрисы» (1954), «Ступени творчества» (1964).
Вера Пашенная ‑ народная артистка СССР (1937), лауреат Сталинской премии (1943), лауреат Ленинской премии (1961).
Награждена двумя орденами Ленина, орденом Трудового Красного Знамени и медалями.
Актриса скончалась 28 октября 1962 года в Москве. Похоронена на Новодевичьем кладбище.
Первым мужем Веры Пашенной был актер, звезда «немого» кино Витольд Полонский, с которым она обвенчалась летом 1905 года. В 1906 году у них родилась дочь Ирина, но через три года супруги разошлись. 1913 году Пашенная вышла замуж за актера Владимира Грибунина.
Материал подготовлен на основе информации открытых источников
ria.ru
С Гитлером против Сталина, часть 1
Ирина Лагунина: 70-летие начала Великой Отечественной войны программа «Время и мир» отмечает историческим исследованием Владимира Абаринова и Игоря Петрова «Русский коллаборационизм». Сегодня в эфире – первая часть главы четвертой. Она называется «С Гитлером против Сталина».Владимир Абаринов: К весне 1942 года условия содержания советских военнопленных улучшились по сравнению с совершенно невыносимыми первоначальными. Но каковы были умонастроения этих узников? На что они надеялись? Как представляли себе свою дальнейшую судьбу?
Константин Кромиади, бывший полковник царской и Белой армий, впоследствии полковник армии Власова, в сентябре-декабре 1941 года в составе комиссии Восточного министерства побывал в лагерях советских военнопленных и пришел к выводу, что большинство их было тогда «антибольшевиками», пусть и подсознательно. Немецкий историк Йоахим Хоффманн, ссылаясь на «компетентных исследователей», пишет в своей «Истории власовской армии»: «Советские солдаты в массе своей вначале были готовы принять немцев как своих освободителей и вместе с ними воевать против большевизма, однако пребывание в немецком плену многих отрезвило. После страшной зимы 1941-42 года немецкая система внушала им не меньше отвращения, чем советская, и многие задавались вопросом – кто же все-таки хуже враг: Сталин или Гитлер?»
Игорь, а что вы скажете о настроениях пленных и о том, как они менялись?
Игорь Петров: Я думаю, что Кромиади несколько лукавил. Примерно с тем же успехом он мог сказать, что большая часть населения Рейха была настроена антифашистски, пусть и подсознательно. Безусловно, многие пленные не испытывали симпатий к советской власти. Кто-то пострадал во время революции, кто-то во время коллективизации, кто-то во время репрессий 30-х, наконец, многие попали в плен из-за негибкости или неготовности советского командования. Но все-таки, как мне кажется, от отсутствия симпатий до согласия вести вооруженную борьбу против своей страны есть довольно значительная дистанция.
Александр Даллин, который, напомню, брал те самые гарвардские интервью, вокруг которых мы ведем наш разговор, он считал, что военнопленные делились в целом на три группы. Первые – это те, кто были искренними почитателями русского национал-социалистического движения, их было исчезающее мало. Вторые – приспособленцы, их было большинство. И люди, которые может быть не безусловно, но были готовы к сотрудничеству. По мнению Даллина, количество военнопленных, имевших конкретные небольшевистские идеи, было очень невелико. Некоторые не обладали достаточным интеллектом для этого, другие не желали или боялись, а третьи были просто слишком физически истощены, чтобы интересоваться политикой. Из оставшегося меньшинства самые способные довольно быстро склонялись к сотрудничеству, но столь же быстро (Даллин объясняет это разочарованием в немецкой политике) и отказывались от этого сотрудничества.
А вот любопытные показания одного из советских пленных офицеров, который перебежал в 43-м году назад на советскую сторону. Он тоже говорил, что существует три группы военнопленных. Первая: те, кто прямо высказывал антифашистские настроения, тех посылали в концлагеря или на тяжелые работы, где можно было просуществовать максимум три месяца. Вторая: кто занимал нейтральную позицию, тех посылали в одиночку на отдельные работы или к крестьянам. И наконец, третья: кто высказывал антисоветские настроения, тех после тщательной проверки направляли на различные работы в захваченные немцами советские области или в специальные лагеря для обучения и отправки на фронт.
Другой советский офицер тогда же рассказывал, что попав во Владимиро-Волынский лагерь комсостава, о котором мы говорили в прошлой передаче, «этот лагерь произвел на меня ошеломляющее впечатление. Я никогда не мог себе представить, что немцы могут так издеваться над народом. При разговоре с пленными во всех чувствуется величайшая ненависть к немцам и усиленная любовь к родине». Это как раз июнь 42-го года.
Владимир Абаринов: А вот свидетельство Тензерова-Ветлугина – военнопленного, а впоследствии сотрудника штаба Власова. Напомню, что в своем исследовании мы пользуемся главным образом документами Гарвардского проекта – записями бесед, которые вели после войны с советскими перемещенными лицами американские специалисты. Эти интервью изучил и перевел на русский мой собеседник Игорь Петров.
«Начиная с августа-сентября 1942-го стали заметны определенные изменения. Появились люди, отбиравшие пленных в национальные легионы и казачьи соединения. В это время люди вступали в них исключительно от безысходности. Их было относительно немного. Также были визиты комиссий из восточного министерства и министерства пропаганды. Они организовывали собеседования для военнопленных-специалистов, позже забирали их участников и отправляли их в Берлин. Туда послали и меня. Я не говорил немцам, кем я был при Советах. Но у меня была язва, и пока я лежал в госпитале, кто-то сделал копии документов из моего бумажника. Через Ровно и Кельце меня направили в Циттенхорст под Берлином, это был специальный лагерь для старших офицеров и специалистов, отобранных для работы в пропаганде и на Востоке. Затем меня направили в пропагандистский отдел в Вустрау, где я остался на 8-9 месяцев. Там я стал начальником учебного отдела русской секции. Оттуда я перешел в Русскую освободительную армию».
Владимир Абаринов: И еще один отрывок из Тензерова-Ветлугина, характеризизующий психологическое состояние тех, кто пошел на сотрудничество с нацистами.
«Настроение «привилегированных» военнопленных (таких как в Вустрау) было двойственным: с одной стороны они были довольны, что они при деле, трудятся, не бедствуют, с другой стороны в глубине души каждый понимал, что он получает помощь от врага. То же относится ко многим остарбайтерам: некоторые сначала отправлялись в Германию добровольно, веря, что этим они помогут себе и помогут победить большевизм. Но чем дольше они оставались в Германии, тем меньше иллюзий у них оставалось – и насчет отношения к ним, и насчет немецкой политики вообще».
Владимир Абаринов: Оказавшись в плену или в бесправном положении на территории чужого, враждебного государства, эти люди стремились выжить и нащупать хоть какую-то почву под ногами. Фрагмент еще одного гарвардского интервью.
«Первые усилия по формированию русского движения предпринял военный юрист Мальцев, который организовал из военнопленных Трудовую Национальную Партию, строго нацистскую организацию. Его поддержало несколько генералов. К примеру, генерал Благовещенский входил в центральный комитет партии. Это было в Хаммельбурге в конце 1941 г. Осенью 1942-го я видел Мальцева в Вульхайде, туда были переправлены все его люди, им было запрещено заниматься любой политической деятельностью. Очевидно, немцы сочли их подход слишком грубым и приспособленческим. Велись бесчисленные внутренние дискуссии, иногда с участием белоэмигрантов. Мальцев служил немцам, помогая выявлять среди военнопленных евреев и политработников».
Владимир Абаринов: Автор этого рассказа — Михаил Самыгин-Китаев, мы его уже цитировали. В ноябре 1941 года он попал в плен, а потом работал в штабе Власова. Игорь, что это за партия и кто создавшие ее люди?
Игорь Петров: Сначала в качестве короткого комментария к топонимам, прозвучавшим выше. Вульхайде – это юго-восточный пригород Берлина, там располагались курсы пропагандистов, которые создал отдел пропаганды Главного командования Вермахта. Вустрау – это тоже пригород Берлина, но северо-западный, там находились курсы подготовки персонала Восточного министерства. Это учреждение, в которое пленные попадали после отбора и проверки. А вот Хаммельбург – это сборный офицерский лагерь. Именно там создана была первая политическая организация военнопленных Русская народная трудовая партия. В нее вошли генералы Трухин и Благовещенский, он позже сыграли активную роль во власовском движении, были вместе с Власовым казнены. К этой же партии принадлежали генералы Зыбин и Егоров, их расстреляли после войны в том числе за антисоветскую агитацию в плену.
А вот инициатором этой партии был человек совсем невысокого ранга – военный следователь военпрокуратуры сотой стрелковой дивизии Семен Александрович Мальцев. Известно о нем очень немного. Самыгин его считал фанатиком, почти ненормальным. А вот свидетельство еще одного очевидца: «Первое впечатление было удручающим – среднего роста, очень худой, с воспаленными горящими глазами. Он был болезненно самоуверен и самолюбив. Говорил о необходимости подготовить русскую национальную партию, так как немцы скоро разобьют Советский Союз, и надо им будет помогать строить новую Россию».
Это свидетельство человека, который написал для РНТП программу. Его личность которого заслуживает того, чтобы сказать о нем несколько слов. Сергей Николаевич Сверчков родился в 1898 году, с 31-го года служил во МХАТе, кроме того, пробовал себя в режиссуре. В частности, при его участии на базе театральной бригады Фрунзенского Дома работников просвещения был основан театр, сейчас известный как Московский областной. Он был женат на актрисе Ирине Полонской – это дочь знаменитой актрисы Веры Пашенной и сводная сестра Вероники Полонской, не менее знаменитой.
Сверчков оказывается на фронте с самого начала войны. По распространенной версии он был захвачен в плен с прифронтовым театром. В его некрологе, опубликованном в мюнхенской газете «Свободный голос», сказано, однако, что он был призван в армию как командир запаса и служил начальником штаба полка. Истина, видимо, где-то посередине. Я нашел его карточку военнопленного, там написано: лейтенант, 635-й стрелковый полк. Послевоенный русский переводчик добавил от себя – командир взвода.
Надо заметить, что многие эмигранты второй волны пользовались псевдонимами, но Сверчков в этом отношении, кажется, затмил всех. Из Хаммельбурга он был переведен в Берлин, в августе 42-го принят на службу в учреждение «Винета», оно было создано Восточным отделом Министерства пропаганды для радиопропаганды и культурного обслуживания восточных территорий. В картотеке «Винеты» он все еще фигурирует как Сверчков, а вот под пражским манифестом Комитета освобождения народов России тоже стоит его подпись, но в этом случае он подписался Болховской С., артист. В КОНР он возглавлял радиоотдел. Как Сверчкова и как Болховского его разыскивала советская военная администрация Германии, требуя у американцев его выдачи. Но Сверчкову удалось скрыться, в начале 50-х он появляется в Нью-Йорке, где организует русский театр, играет в нем, а также пишет мемуары о довоенной театральной Москве. Все это под псевдонимом Сергей Орловский.
Наконец, когда в Мюнхене в 53-м году запускается радиостанция «Освобождение», он становится ее первым диктором под именем Сергей Дубровский. В архиве станции можно послушать его голос. Коллеги называли его «наш ответ Левитану». Через два года, в 55-м, он умер, как написано в некрологе, от мучительной болезни.
Но вернемся в Хаммельбург, 41-й год. Кроме довольно расплывчатой политической программы у РНТП была программа и военная, над ней работал генерал Трухин. Кирилл Александров в своей статье о Трухине пишет, что тот «предлагал забросить в тыл Красной Армии специальные группы военнопленных для организации повстанческой деятельности под антисталинскими лозунгами и диверсий на коммуникациях. А также придать войскам Вермахта на Восточном фронте уже зимой-весной 42-го года крупные русские добровольческие части всех родов войск».
Ни из этих планов, ни из самой партии ничего не вышло. Организаторов перевели в Берлин, где Трухин и Благовещенский получили ответственные посты уже в берлинской иерархии, позже ставшей власовской иерархией, а вот Мальцев пропал из виду. Если верить Самыгину, известный нам Милентий Зыков воспылал к нему ненавистью и упек в концлагерь. РНТП формально продолжала действовать в Хаммельбурге, но постепенно в течение 42-го года угасала.
www.svoboda.org