Юлия высоцкая интервью – Юлия Высоцкая: первое интервью о дочери, муже и автокатастрофе

«Физическая нагрузка должна быть у меня каждый день»

Актриса и телеведущая Юлия Высоцкая (@juliavysotskayaofficial) рассказала BeautyHack о том, какие продукты всегда есть в ее холодильнике, о регулярном кратковременном сухом голодании и о любви к бегу и бикрам-йоге.

О приготовлении еды

Приготовление еды для меня – не страсть, а с искусством ее сравнивать неверно. Это просто желание вкусно есть. Видимо, в определенном смысле это просто хорошо развитый еще в детстве вкус. В то время купить что-то готовое и по-настоящему хорошее было невозможно, поэтому мама и бабушка проводили много времени на кухне, готовили часто и с удовольствием. И для них, и для меня – это занятие, которое приносит радость и, что самое главное, радует близких. Если воспринимать готовку (как, впрочем, и любое другое дело) просто как обязанность, ничего действительно хорошего из этого не выйдет.

А искусство кулинарии, конечно, существует – есть профессионалы, которые занимаются этим, как настоящие художники, но среди них наибольшую симпатию и уважение испытываю к тем, кто все-таки относится и к себе, и к своему делу с юмором.

Ведь мы все равно знаем, где в конце концов окажется даже самая красивая, невероятно вкусная и блестяще поданная еда. Я бы сказала, что это не искусство, а скорее мастерство или ремесло. Вырезать деревянную ложку можно очень искусно, но для того, чтобы высечь фигуру из камня, надо не только мастерством резчика обладать. Хотя процесс вроде бы один и тот же — резать. Так что давайте не будем возводить еду в культ.

О проекте «Перезагрузка»

«Перезагрузка» – это отражение той философии, которую я исповедую и по отношению к еде, и к своему телу, и к образу жизни. Так или иначе, все новые веяния к нам чаще всего приходят с запада и чаще всего с запозданием – иногда на пару тройку лет, а иногда и на несколько десятков. Калифорния уже 30 лет назад поголовно увлеклась ЗОЖ, у нас только сейчас приходит осознание того, что и физическое, и эмоциональное состояния напрямую зависит от того, что ты ешь, как и сколько спишь, сколько двигаешься. И это очень интересно, потому что я и к еде отношусь с этой точки зрения. У меня часто спрашивают, как вы остаетесь в такой форме. Да просто у меня не бывает истерик, связанных с едой. Вокруг нее нельзя выстраивать ни систему жесткого контроля, ни превращать ее во что-то желанное и недоступное.

Как только ты себе что-то запрещаешь, ты начинаешь с собой бороться. А я полностью согласна с прекрасной китайской мудростью – «побеждает тот, кто не борется».

Правильное соотношение всех элементов, которые обязательно должны в жизни присутствовать, – дисциплины и кайфа, самоограничения и вседозволенности, – все это и есть единственная система, которая работает. За всем этим стоит ясное сознание, осознанность. Как раз о том, как добиться этой осознанности, этого присутствия в каждом моменте своей жизни, мне и хочется поговорить 10 февраля на встрече в «Перезагрузке».

Понимаю, что знаю очень мало и нахожусь в постоянном процессе поиска и изучения. Я уверена, что есть очень много людей, которым интересны поиски и находки других. Это как язык изучать: если учишь в индивидуальном порядке, прогресс идет намного медленнее, чем если учишь в группе. Когда какие-то вещи озвучиваешь, делишься своим позитивным и негативным опытом с аудиторией, заинтересованной в тех же аспектах жизни, что и ты, то и для себя узнаешь много нового и важного.

О ЗОЖ и орторексии

Я постоянно нахожусь в поиске, но чем дальше углубляюсь в эту тему, тем яснее понимаю, что никогда не нужно уходить в экстрим. Прекрасные слова о том, что во всем должно быть чувство меры и в чувстве меры в том числе, здесь очень подходят. Самое главное – слушать свой организм. Маниакальное увлечение здоровым образом жизни – такое же психическое расстройство, такая же зависимость, как алкоголизм. Человек не может управлять ситуацией, это ситуация одерживает над ним верх. Какая разница от чего ты не можешь отказаться – от здорового образа жизни или от вина?

 

О продуктах

У меня дома всегда должно быть оливковое и подсолнечное нерафинированное масло, хорошая соль, бурый рис, паста из твердых сортов пшеницы, острый перец, чеснок – из этих ингредиентов уже можно приготовить отличную пасту aglio e olio! Если съесть тарелку таких макарон (именно тарелку, а не кастрюлю) пусть даже и вечером, то утром почувствуешь только прилив энергии, а не тяжесть в желудке. А если эту пасту заесть куском мяса, а «сверху» еще тирамису или мороженым, то, конечно, последствия незамедлительно дадут о себе знать.

В холодильнике должны быть сливочное масло, соевое, миндальное, коровье молоко, яйца, слабосоленая жирная рыба (селедка, лососевые), хороший твердый сыр, овощи. В общем, ничего особенно диетического.

А еще у меня всегда должен быть хороший кофе. Я, безусловно, кофеман. Но не каждый день могу позволить себе кофе, хотя очень его люблю. Если понимаю, что мне нельзя не выспаться, нельзя спать не менее, чем 7 часов, то я не пью кофе. Даже два эспрессо могут стать препятствием здоровому сну. Если же можно немного побаловать себя, то нет лучшего стимулятора, чем двойной эспрессо. Я из тех людей, у кого кофеин – вызывает мощный эмоциональный подъем. От крепкого хорошего кофе чувствую прилив энергии, приходит ясность мыслей, а настроение повышается на 3-4 часа точно. Иногда пью кофе с молоком. Когда была на съемках в Карелии, там было чудесное парное молоко. Привозили мне каждое утро прямо из-под коровы. А у меня в трейлере стояла отличная почти профессиональная машинка для кофе. Я такой капучино делала! Лучше, чем в Милане, честное слово.

О питании и здоровье

Главное, на мой взгляд, – слушать свой организм. Я ем достаточно мало. Но это не значит, что отказываю себе в еде. Ем, когда действительно хочу. Бывает, что просыпаюсь утром и понимаю, что мне необходим завтрак: тогда с удовольствием съедаю кашу. А бывает, что до четырех часов дня вообще не вспоминаю, что в доме есть такое место, как кухня. Это очень индивидуально. Есть моменты, когда я себя ограничиваю специально.

Много лет соблюдаю экадаши – кратковременное сухое голодание. Два раза в месяц на 11 день восходящей и нисходящей луны воздерживаюсь от еды. Такая практика логична. Функционирование женского организма напрямую зависит от лунных циклов: мы на них реагируем, задерживая и отпуская воду.

И если в определенные дни снять с него нагрузку пищеварения, организм будет вам очень благодарен. Вода, которая могла задержаться, уходит, и все процессы идут в более правильном четком ритме.

Два раза в год практикую более длительное голодание. Это не только физическое очищение, но и эмоциональное. Я не составляю заранее план. Это может быть 9 дней, иногда выдерживаю 4, максимальный срок был – 21 день. Важно выходить из него очень аккуратно, начиная с очень легкой и правильной пищи. Сначала печеные яблоки, потом потихоньку добавляешь овощи на пару, супы-пюре, крупы и в самую последнюю очередь возвращаешь в рацион белок.

Вообще если очень хочется, то могу с подружками и пиццу съесть в 12 часов ночи. Но не каждый день, конечно. Чаще всего это зависит от графика следующего дня: если у меня работа, съемка, я этого делать не буду.

По поводу голодания я, в первую очередь, доверяю своей интуиции. Конечно, консультируюсь с врачами, принимаю от них всю важную информацию, но только я сама чувствую, могу ли обойтись без еды или нет. Как и всегда, слушаю свой организм.

Если понимаю, что в этом состоянии голодания чувствую себя неспокойно, то ни в коем случае голодать не буду. И еще раз хочу подчеркнуть, что все это касается исключительно моего организма, и я ни в коем случае не создаю какую-то систему. Очень внимательно отношусь к состоянию гормонов. Каждые пол года делаю развернутый анализ крови, мне важно контролировать баланс всех необходимых микроэлементов, витаминов и прочего. Если чего-то не хватает, то недостаток нужно восполнять: я много работаю, нагрузки большие, и не могу позволить себе пустить это на самотек.

О вегетарианстве

Я считаю, что если у человека нет потребности в животной пище, то она ему и не нужна. Каждый сам выбирает, что ему есть. Другой вопрос – становится он от этого здоровее или нет. Вряд ли можно утверждать, что традиционно вегетарианская Индия как-то отличается особым здоровьем и долголетием населения. С другой стороны, где-нибудь в горах люди, съедающие каждый день по куску баранины, запивая ее красным вином, доживают до 100 лет. В общем, я возвращаюсь опять к своему лейтмотиву – надо слушать себя.

Если же мы говорим об идейном вегетарианстве, когда человек не ест мясо, не носит кожу и мех, осознанно ограничивая себя, то я уважаю эту позицию. Это действительно серьезная философская история. Но в этой ситуации особенно внимательно нужно «держать руку на пульсе» и контролировать свое состояние, чтобы не пропустить какую-то недостаточность, вызванную «усечением» рациона.

Я, например, не ем мясо – мне просто не хочется. Могу, конечно, попробовать, но съесть целый стейк просто желания не возникает. Люблю рыбу.

Могу съесть яйцо или добавить молоко в кофе, если мне хочется. Но делаю это редко – иногда возникает потребность, но чаще – нет. Просто мы все время меняемся, клетки обновляются, что-то сокращается, энзимов становится меньше, наш гормональный фон постоянно меняется, и если не реагировать на потребности организма, это может привести к нарушению функции внутренних систем и органов. Лично я чувствую себя отлично, когда ем меньше, но это не значит, что так должны делать все. Я ни в коем случае не пропагандирую малоедение. Такой образ питания подходит отнюдь не всем.

О фудблоггерах

Здорово, что благодаря соцсетям многие энергичные, с хорошим вкусом, часто талантливые люди получили возможность проявлять себя, получать обратную связь. Соцсети – это наша действительность, избегать их невозможно и не имеет смысла. Места там всем хватить, толкаться локтями нет необходимости. Я лично не испытываю какого-то пристрастия к соцсетям, у меня нет жгучего интереса. Иногда интересно, забавно, не более того. И, честно сказать, я не в восторге от того, во что превращается наше общение и вообще наша жизнь, переходящая полностью в онлайн. Мне немножко грустно, что все меньше времени для друзей. Бешеный темп жизни, работа, а ведь все хочется успеть, все реализовать, а еще и там побывать, и там – думаю, я не одна такая. Это раньше мы могли с подружкой варить раков у меня на кухне, спорить, какие специи к ним добавлять, готовить их в итоге в двух разных кастрюлях и полночи наводить пробу. Такое выдается все реже и реже. Но так, скорее всего, и у большинства людей. 

О тренировках

Я бегаю и, действительно, люблю это. Когда есть возможность, отправляюсь на пробежку. Последние полгода были очень интенсивные в плане работы, да и сейчас график устроен так, что удается побегать только 2-3 раза в неделю. Для меня это несвойственно, и мне этого мало.

Мне доставляет удовольствие пробежать 12-15 км, я точно знаю, что мне это полезно, для меня этого своего рода медитация. Слава Богу, и колени, и спина, и суставы это позволяют. Бег – это мое!

Еще я плаваю, но не как пловец, – это скорее аквааэробика. Занимаюсь пилатесом на станке allergro. Был период, когда почти каждый день занималась «горячей» Бикрам йогой. Трудно, это вызов себе, но когда тренировка заканчивается, то чувство удовлетворения и самоуважения ни с чем не сравнить. Были перерывы и возращения к Бикрам йоге. Сейчас снова случился двухмесячный перерыв. Но очень надеюсь, что со следующей недели снова вернусь на коврик.

Вообще физическая нагрузка должна быть у меня каждый день. Если съемочная смена начинается в 8 утра, то я встаю в 6 и хотя бы успеваю сделать планку и принять ледяной душ. Физическая нагрузка совершенно необходима не только для поддержания формы, но и для эмоционального фона. Ведь у женщины он часто зависит от того, есть ли у нее претензии к своему внешнему виду, насколько ее удовлетворяет то, что она видит в зеркале. Это важно, поэтому я стараюсь держать этот момент под контролем и получать удовольствие и от процесса, и от результатов.

О бьюти-рутине

Я не верю в то, что «кухня» может помочь нам стать красивее. Огурец или клубника в качестве маски для лица в лучшем случае будут бесполезны, в худшем — нанесут вред коже. В народные средства никогда не верила, даже когда ничего особо купить было нельзя. Только профессиональный уход! Часто пробую что-то новое, люблю искать. Для экспресс-ухода в сумке и в машине у меня всегда лежат патчи под глаза, коллагеновые листы, тканевые маски. А ежедневный уход cамый элементарный: кожа должна быть всегда чистая. Ухоженная кожа – это чистая кожа. Утром и вечером пользуюсь пенкой и тоником LindaKristel. Потом наношу сыворотки или какое-то питательное средство.

Мой главный бьюти-совет – нужно найти хорошего массажиста! Здесь нет никакого пафоса, массаж бывает на любой кошелек. Самое важное – установить хороший физический контакт со своим массажистом, его руки должны чувствовать ваше тело, а тело – правильно отзываться на его руки.

Кожа как самый большой человеческий орган принимает на себя очень «большой удар» в виде нагрузки – а ведь мы даже иногда не догадываемся об этом. С моим массажистом мы «живем» вместе уже 18 лет. Ее зовут Елена Конькова – специалист сети World Class. У нее совершенно волшебные руки: добрые и очень сильные. Часто она меня просто спасает!

Из аппаратных процедур предпочитаю мантис, после перелета очень помогает. Раз в месяц курсом 3-5 процедур прохожу прессотерапию — хорошо подтягивает кожу. В общем, не могу сказать, что изобрела велосипед для себя в этой области.

Настроение хорошее – вот и выглядишь на миллион долларов, чуть взгрустнулось – «глаз погас», и кожа реагирует моментально.

Уход за лицом доверяю Андрею Юрьевичу Аленичеву («КИЭМ»). Доктор – это призвание. И клятва Гиппократа – не пустой звук. Андрей Юрьевич как раз из тех людей, которым это дано. Мы можем даже ничего не делать: просто посидеть и поговорить.

Однажды приехала к нему с легкими симптомами простуды и уставшая, он не пустил меня в камеру на криотерапию. Поговорил, развеселил и отпустил домой. От одного общения с такими врачами становится лучше.

Для волос много лет использую шампунь Shu Uemura и ничего лучшего для себя за долгое время не нашла. Масло для волос (в основном все-таки в солнечное время года) выбираю тоже этого бренда. Иногда делаю укрепляющие сыворотки.

Кроме шампуня и бальзама, важно подобрать подходящего именно тебе мастера, который увидит правильный оттенок для твоих волос и не будет пережигать их. Я хожу к одному и тому же специалисту уже 15 лет. Ее зовут Никола, работает она в Лондоне. В Москве укладку и макияж мне делает Надя Князева. Мы с ней тоже уже много лет работаем. Ко всем съемкам, событиям, «дорожкам» она меня готовит.

В обычной жизни декоративной косметикой почти не пользуюсь. А для работы нужны особенные люди, настоящие профессионалы. Несколько лет назад мне Надя собрала косметичку – ее с собой с тех пор и вожу. Правда, открывала всего пару раз. Там в основном средства таких брендов, как Charlotta Tilbury, Cle de Peau, Giorgio Armani, Sisley.

beautyhack.ru

«Юля, ты можешь быстрее?» Эксклюзивное интервью Юлии Высоцкой

Юлия, с чего все началось?

Началось с того, что я ждала второго ребенка, у меня не было работы и я с утра до вечера готовила. Муж смотрел, как я разговариваю с курами и утками в духовке, как я ругаюсь на тесто, когда оно не поднимается, и как его хвалю, когда все получается, и однажды сказал, что это надо за деньги показывать, потому что смотреть на это весело. Потом он поговорил с руководством НТВ, мы сделали пилот, и все это как-то пошло. Не было грандиозных планов, просто хотелось что-то делать, а не умирать от скуки. Но потом затянуло, потому что я действительно люблю готовить, действительно люблю еду и все, что с ней связано, я в этом разбираюсь, и, конечно, я не профессионал, но я из тех любителей, которые своей страстью любого профессионала за пояс заткнут.

Помните, что готовили на первой съемке?

Хорошо помню, конечно. Это была яичница «по-кончаловски» — блюдо, которое готовила Наталья Петровна Кончаловская и которому меня научил Андрей Сергеевич.

Это собственно яичница с ржаными гренками, натертыми чесноком, с большим количеством жареного лука, томатов и сладкого перца, с зеленью и тертым сыром — полноценный обед на самом деле.

Расскажите, как снимается проект, поделитесь закадровой «кухней».

Проект снимается дома, режиссер чаще всего приезжает накануне вечером и остается у меня ночевать. Ирена Мацкевич, наверное, мой самый близкий друг, мы знакомы 27 лет, вместе учились в театральном институте. Она приезжает, я пишу пошаговую карту каждого рецепта, мы вместе определяем схему — какой рецепт мы сначала будем снимать, какой затем.

Потом мы готовим кухню, убираем все лишнее, ставим нужное, из холодильника вынимаются домашние продукты, кладутся продукты, которые нужны на съемку, и так далее — в общем, рутина.

При этом, когда рядом родной человек, все это сопровождается чаем, кофе, разговорами, иногда начинаем писать рецепты, потом заболтались, посмотрели — боже мой, уже два часа утра. А еще я обязательно бегаю перед съемками, чтобы чувствовать себя в тонусе.

С командой проекта «Едим дома!»

Тяжело даются съемки кулинарных программ?

Это, конечно, большая физическая нагрузка. Раньше я носила с собой шагомер и видела, что за съемочный день по кухне можно намотать от 8 до 12 километров. Сейчас мы снимаем 2−3 программы в день, бывало по 4 и 5, а когда снимали «Завтраки», у нас был рекорд — 20 завтраков в один день.

Это тяжело, но это все равно кайф. Потому что у тебя всегда есть перед глазами результат, и это главное. В кино, бывает, тебе кажется, что ты гениально сыграл, а потом посмотришь результат в смонтированной картине и понимаешь, что это была иллюзия. Или, наоборот, сыграл хорошо, а режиссер порезал так, что от этого ничего не осталось.

А здесь другое: вот у тебя была мука и вода, а вот я вынимаю пышную ароматную фокаччу из духовки, съемочная группа ест с удовольствием — это очень сильно подпитывает.

С моей командой я работаю уже 14 лет. Это тоже помогает — мы друг друга понимаем с полуслова. Когда только начинали, на съемках за границей мои операторы первым делом бежали искать «Макдональдс», потому что это была знакомая еда. А теперь они разбираются в прожарке мяса, знают, что такое макароны альденте и предпочитают горький шоколад молочному.

Как вы нашли свой стиль ведения, свою скорость? Как учились работать в кадре?

Мне легче работать в кадре, чем шеф-поварам, которые, может, безупречно умеют резать лук, но так боятся камеры, что у них дрожат руки, или они, наоборот, настолько забывают о дистанции между ведущим и зрителями, что на экране это выглядит развязно.

У меня есть актерское образование, и оно, в первую очередь, подразумевает органичное существование в предлагаемых обстоятельствах.

Кухня — это как раз предлагаемые обстоятельства. И я в них существую, стараясь быть интересной, увлекательной и при этом, насколько возможно, оставаться самой собой.

Насчет скорости — мне кажется, это недостаточно быстро. Меня мало волнует критика, что, мол, я мечусь по кухне. Я не мечусь, это темп моей жизни, и в жизни, поверьте, я делаю все быстрее. В кадре я себе этого позволить не могу, камера за мной просто не успеет, так что приходится это учитывать. Я очень ценю время, мне мало часов в сутках, я мало сплю, мне хочется, чтобы времени было больше. Но я не всегда была такой, моя мама лет до шестнадцати меня постоянно подгоняла: «Юля, ну ты можешь шевелиться побыстрее?» Я была нормальным ребенком, живущим в своем темпе.

Не сложно ли за столько лет не повториться с рецептами?

Нет, это не сложно. Кулинария постоянно развивается, плюс сейчас к этому виду досуга большой интерес во всем мире, люди стали посвящать этому много времени, и здесь самое главное — держать руку на пульсе и быть любопытным человеком.

Я иногда удивляюсь, когда разговариваю с молодыми поварами, что знаю больше, чем они, — хотя это профессия, которая их кормит. Меня это поражает.

Может, конечно, они устают от готовки за рабочий день, может, рутина их утомляет, а у меня как раз есть возможность переключаться с одной деятельности на другую, оставляя горящим этот огонек интереса… Или это уже другое поколение — информация так доступна, что у тебя нет никого желания ее добывать? Не знаю. Мне кажется, это один из плюсов моего перфекционизма — во всем хочется дойти до самой сути.

Как изменились за это время рынок продуктов, аудитория, задачи программы? Изменились ли ваши конкуренты?

На самом деле мне бы хотелось, чтобы было как можно больше интересных кулинарных программ, потому что, чтобы развиваться, должно быть развитие всей среды. Безусловно, изменился рынок продуктов: 14 лет назад мне, как ни странно, было проще. Может, не было такого ассортимента, зато можно было купить свежие сардины, хороший сыр, можно было купить сливки, которые были сделаны из натурального молока, а не из порошкового продукта. Я не ходила на рынок с прибором, который проверяет количество нитратов в овощах и фруктах.

Я никогда не вступала в дискуссию по поводу того, что у нас якобы дорогие продукты. У нас, видимо, люди реагируют на названия. Сейчас уже никто не помнит, но руккола впервые на российском экране появилась у меня в программе, и тогда были упреки за экзотичность, а сейчас ее выращивают в Подмосковье и все могут это себе позволить.

Или полента из кукурузной крупы — всем кажется, что она дорогая, потому что звучит по‑итальянски, но назовите ее мамалыгой, и к ней сразу будут относиться с презрением.

Зато столько блюд из гречки, сколько я приготовила за эти 14 лет, ни одна кулинарная программа не показала! Но возмущение зрителей — это как с погодой: бессмысленно спорить — что есть, то есть.

В центре фото: Полина Александровна и Николай Егорович Мелиховы с дочерью Светланой (мамой Юлии Высоцкой).

Что вы помните из кухни собственного детства — что готовила мама, что вам нравилось?

Мои родители много работали, и, как и у всех советских людей, на приготовление еды у них было не так много времени. Но все-таки по субботам у мамы всегда был пирог с капустой, зимой был винегрет, а летом — запеченные в духовке почти до угля баклажаны с зеленью, помидором и сливочным маслом, это было ужасно вкусно. Ни разу с тех пор не встречала рецепта баклажанов со сливочным маслом — видимо, это какое-то мамино изобретение.

Больше готовила бабушка, Полина Александровна, и ее кухню я обожала: вареники с вишней (я могла съесть их очень, очень много), зеленый борщ, потрясающая тыквенная каша с рисом (как я сегодня понимаю, практически ризотто, только сладкое), ну и всякие пирожки — с абрикосами, сливами, яблоками.

Это южная, донская кухня, следовательно, очень много овощей, фруктов, мало каш — я впервые гречку попробовала в 18 лет в Минске. И тогда же я узнала, что пельмени бывают замороженными, для меня это было потрясением: и как люди не боятся покупать это? Откуда они знают, что положили в тесто?

Вообще приготовление теста моей бабушкой было священнодействием. Я помню, кто-то умер из родственников, бабушка должна была сорваться и уехать в станицу на похороны, а она накануне поставила тесто. Мне было лет шесть, и я осталась наедине с этим тестом, которое лезло из кастрюли, я его месила сначала руками, потом влезла в эту кастрюлю ногами, а тесто все росло и росло, как в комедии…

Апогей отчаяния у мам: что готовить на завтрак, чтобы быстро и дети ели? Что, кстати, предпочитают ваши домашние в качестве завтраков?

Я в этом смысле человек достаточно жесткий, я категорически против быстрых завтраков. Я понимаю, что разнообразные хлопья — это выход для мамы, которая торопится на работу, но это те углеводы, которые не дают ребенку никакой энергии, во‑первых, а во-вторых, тут нужно думать о будущем: нужно растить здорового человека, а на таких завтраках это не получится. Как выход? Можно готовить что-то заранее, замораживать и разогревать. Я, например, делаю блинчики, фарширую их творогом, или куриным фаршем, или овощами, в готовом виде замороживаю, и утром мне нужно несколько минут, чтобы их разогреть.

Если нет времени вообще, лучше яйцо ребенку пожарить или сварить, или кусок цельнозернового хлеба в тостер опустить и смазать его сливочным маслом, потому что сливочное масло детям совершенно необходимо, это вкусно, полезно, сытно, и ребенку этой энергии хватит до следующего перекуса.

Можно сэндвич быстро сделать: два кусочка хлеба, между ними кусочки огурца, отварного цыпленка, быстрая заправка из йогурта и горчицы — это сочно, вкусно и абсолютно здоровая еда. Каши я сейчас делаю так: замачиваю цельный овес или цельную рожь, потом варю, и такая каша тоже спокойно пару дней в холодильнике стоит, ее нужно только разогреть. Варю, кстати, на овсяном молоке, или рисовом, или соевом — редко использую коровье.

К сожалению, сырники любим только я и мой муж, остальные домашние к ним равнодушны — я так понимаю, что просто перекормила ими в свое время. В моем детстве творог был дефицитом, помню, как стояла в Тбилиси в очереди за пачкой творога и считала потом каждый сырник — у мамы они получались очень вкусными, казалось, ничего вкуснее в жизни нет. И я, похоже, со всеми этими сырниками, творожниками, запеканками и ватрушками перестаралась так, что мои дети это есть отказываются.

Традиционный вопрос: как человек, работающий с продуктами, умудряется сохранять такую прекрасную форму?

Я прежде всего работаю артисткой, а артистке нужно себя поддерживать, это часть профессии. И здесь ничего нового — поменьше есть, побольше двигаться. Нет у меня ни волшебной таблетки, ни волшебного обмена веществ, который все сжигает. Конечно, время от времени разрешаю себе все — и хлеб с маслом люблю больше всего на свете, и пасту с ботаргой сегодня буду делать для друзей и сама, конечно, съем. Но в принципе стараюсь держать себя в руках.

Голодать, например, люблю — особенно когда понятно, что джинсы не так сели и надо прекращать процесс обжорства.

Занимаюсь йогой, бегом. Иногда надоедает ужасно. С другой стороны, два дня не побегаю — и тело начинает требовать этого спортивного эндорфина, чтобы с тебя сошло семь потов, чтобы ты себя зауважал. Такой наркотик.

На бег меня подсадил муж, и мы довольно долго бегали вместе. Но затем ему сделали операцию на позвоночнике и он перестал бегать, пересел на велосипед. И в этот момент подруга уговорила меня попробовать палки для ходьбы. Сначала у меня сработал стереотип: что-то такое для пожилых людей, мне это не интересно. А потом я поняла, что это очень серьезная нагрузка, причем правильно распределенная — не только на ноги, но и на другие группы мышц: спина, руки — все работает. И мы с мужем стали ходить вместе, можем пройти километров 20, а то и больше. Велосипед тоже хорошо, ты многое можешь посмотреть, многими впечатлениями насладиться, зато палки — это общение. А если я иду одна, то слушаю книги, лекции. Только надо нагрузки менять, потому что наше хитрое тело ко всему привыкает.

Не поступали ли вам предложения за столько лет кулинарной карьеры принять участие в съемках «ресторанного» сериала или что-то в этом духе?

Предложения поступали. Но здесь очень много зависит от сценария, режиссера, партнеров — много факторов, которые меня могли бы убедить. Пока эта тема для меня в принципе наполнена, может быть, если я закончу этим заниматься, соглашусь на интересный кулинарный сюжет.

В роли Сони в спектакле «Дядя Ваня» (с Александром Домогаровым). Режиссер — А. Кончаловский

Юлия, почему вы — красивая, яркая актриса — так мало снимаетесь? Это ваш собственный выбор или, может быть, диктат мужа?

Если бы это был диктат мужа, я бы никогда не посмела напрямую сказать, наоборот, стала бы отпираться: что вы, что вы, он даже хочет, чтобы я снималась! Никто и никогда не признается в жизни, что есть диктат. Не знаю, так складывается моя судьба. Так идет моя дорога.

Я счастливая театральная актриса. В театре Моссовета, в трилогии Андрея Сергеевича Кончаловского по пьесам Чехова, я играю те роли, о которых студенткой могла только мечтать.

На съемках фильма «Рай». Режиссер — А. Кончаловский

Что касается кино, тот материал, какой я получаю, не вызывает во мне внутреннего отклика, и, наверное, тень моего мужа производит определенное впечатление на режиссеров — никому не интересно снимать чужую артистку, всем хочется со своими работать. Я мало снимаюсь, но у меня нет актерского отчаяния. У меня достаточно интересной, любимой работы.

Вы вошли в жюри конкурса «Героиня нашего времени» как попечитель фонда «Измени одну жизнь», который занимается поиском родителей для детей-сирот. Почему именно этот фонд?

Тема ребенка без семьи — это… Если есть вещи, за которые должна быть национальная ответственность и национальный стыд, то это точно старики и дети. Когда возникли ребята с предложением стать попечителем фонда — какие могли быть еще варианты? Конечно, я согласилась.

Когда ребенок попадает в семью, безусловно, это радостно и прекрасно, но это еще и очень сложно — и для ребенка, и для семьи, и фонд «Измени одну жизнь» — он не просто про усыновить, он про то, как помочь ребенку и родителям дальше жить вместе. Наладить отношения.

И еще мне кажется, нам всем надо работать не только по факту с трагедией, но и по ее предотвращению, нужно что- то менять в системе, чтобы дети не становились сиротами. Да и сам механизм взятия ребенка в семью у нас по‑прежнему не очень простой. Одному моему близкому знакомому усыновление далось очень сложно. И человек — довольно успешный профессионал, и жена прекрасная, и дом большой, все есть, а детей нет. И фонд помог. Видя своими глазами эту человеческую боль по обе стороны — боль людей, которые хотят стать родителями, но не могут, и боль детей, по воле судьбы оставшихся сиротами, — тебе, конечно, хочется помогать, чем можешь.

Фонд и мастерская кухонной мебели «Едим дома!» учредили в нашем конкурсе специальный приз для приемных мам — одна из участниц получит в подарок сертификат и сможет выбрать практически любую понравившуюся ей кухню. Как будете определять победительницу?

Честно говоря, не представляю, как мы будем выбирать, очень сложный вопрос. Придется объединиться с фондом, с редакционным жюри — это очень ответственно, и, думаю, будет тяжело определиться.

Наши участницы — женщины, которые меняют жизнь вокруг себя к лучшему. Кто сегодня для вас герои нашего времени?

Есть люди, которых знают все: актриса Юлия Пересильд с фондом «Галчонок», Чулпан Хаматова с «Подари жизнь», Хабенский с его фондом, помогающим детям с тяжелыми заболеваниями головного мозга.

Сейчас очень многие известные люди пытаются использовать свое имя в помощь нуждающимся, и это очень правильно.

С другой стороны, у меня есть прекрасные друзья, их имена ничего никому не скажут, но они больше двадцати лет помогают бездомным животным, дома у них 30 или 40 собак, и еще 2 приюта они фактически содержат на свои деньги. Есть прекрасный человек, друг семьи, Петькин крестный отец — он стоматолог и много помогает и хосписам, и тем людям, которые просто не могут себе позволить лечить зубы.

Вообще, сегодня таких людей очень много, и прекрасно, если они смогли что-то заработать и хотят этим поделиться.

Как, на ваш взгляд, изменилась роль женщины в современном обществе?

Я убеждена, что роль женщины всегда важнее, чем роль мужчины, так есть и так будет — это семья, дети, дом. Известный призыв марки Dior «Мы все должны быть феминистками» хорош, но все же — почему все? Или я жила в такой среде, что я никогда не ощущала, что женщин как- то притесняют и не дают им возможности выразить себя?

Чтобы в советское время женщина сидела в углу и помалкивала — я такого никогда не видела.

Женщины должны иметь возможность зарабатывать не меньше мужчин, их мнение должно что-то значить, феминистское движение много действительно важных вопросов поднимает. Но мы все же не должны забывать про природу, про вещи, без которых человечеству не выжить. Я знаю, что мы все должны любить друг друга, и не уверена, что мы все должны быть феминистками.

Трудно ли быть современной женщиной?

Женщиной вообще быть трудно, во все времена.

Наш друг врач говорит: если мужчина устроен как велосипед, то женщина — как космический корабль.

Я сама хочу больше, выше, быстрее, но при этом мне не интересно разделение по половому признаку — ни для себя, ни для других. Мне интересно, хорошо ли этот артист играет на сцене или плохо, хорошо ли этот повар приготовил или плохо, а мужчина он или женщина — это не важно.

Что вас сегодня вдохновляет?

Мне нравится моя работа, я люблю свой театр Моссовета, своих партнеров, своих немногочисленных, но очень помогающих мне друзей. По‑прежнему чашка кофе меня вдохновляет, но не каждый день.

Первая мысль сегодня утром… «Сейчас побегу». Я даже не стала сегодня воду пить, встала и побежала. Поняла, что стоит чуть-чуть промедлить, и я найду массу отговорок. Но я побежала и теперь довольна собой.

Интервью: Наталья Родикова

Фото: Михаил Королев; из личного архива героини

www.goodhouse.ru

Интервью Юлии Высоцкой для журнала Psychologies

Юлия Высоцкая: «Я перестала жить ожиданиями»

Коллеги говорят о ней: целеустремленная, требовательная к себе и другим, решительная. Но есть и другая Юлия Высоцкая. Глубокая, переживающая, иногда — неуверенная, говорящая «Я не знаю», но готовая искать ответы. Увидеть ее такой удавалось немногим. Но теперь и у нас есть такая возможность. В нашем интервью актриса рассказала, что такое счастье, почему она перестала мечтать и чем сложна роль в новом фильме «Рай».

В фильме «Рай» мы увидим, как Юлия Высоцкая проживает — с другими актерами и один на один с камерой — вымышленную жизнь русской аристократки и героини французского Сопротивления Ольги Каменской. И образ этот оказывается настолько убедительным, что возникает ясное чувство: теперь мы знаем эту актрису лучше, знаем про нее то, что раньше было скрыто…

Psychologies:

Вам было трудно работать на этом фильме?

Юлия Высоцкая:

Нет, я не могу так сказать. Для меня тяжелая работа — это работа, которая не получается. Когда не можешь найти верный тон, когда с партнерами нет общего языка, когда слова в сценарии или пьесе — чужие для тебя. Вот это тяжело. А тут все очень правильной дорогой шло, весь фильм. То, что воспринимается зрителем как серьезная тема, необязательно оказывается тяжелой работой для актера.

Чем выше творческий настрой — простите мне такую высокопарность, — чем люди лучше друг к другу относятся, чем лучше понимают, какое общее дело они делают, тем легче. И неважно, получается в итоге комедия, трагедия или мелодрама. А с «Раем» все было просто идеально, все очень здорово сложилось.

Psychologies:

Нет, речь не о трудностях в работе, а об эмоциональной стороне. Вы ведь наверняка готовились, вживались в образ.

Ю. В.:

Конечно, готовилась. Андрей Сергеевич (Кончаловский. — Прим. ред.) дал огромные списки книг и мне, и остальным артистам. Литература была для каждого своя. Я, например, читала много воспоминаний русских эмигрантов, книг о концлагерях, в том числе и «Сказать жизни „Да!“» Виктора Франкла. Очень большое впечатление на меня она произвела. И конечно, все это заложило основу для роли.

А эмоции… Я, когда несколько лет назад прочла роман Джонатана Литтелла «Благоволительницы», думала, что вообще никогда больше не улыбнусь ни одной шутке про евреев… Наверное, год назад я бы совсем по-другому отвечала на ваши вопросы. Но съемки фильма закончились уже давно. И сейчас моя главная эмоция по поводу тех съемок: какое же это было счастье!

Psychologies:

В финале ваша героиня совершает невероятный, неожиданный поступок. И все же он выглядит по-своему логичным…

Ю. В.:

Абсолютно. И если для вас он выглядит логичным, то я знаю его логику изнутри, знаю намного больше, чем зритель. У меня одних только монологов на съемках было три дня по 6 часов. (Примерно половину фильма составляют эпизоды, в которых главные герои рассказывают о себе, глядя в камеру. — Прим. ред.) Это была черная коробка, в которой ты никого не видишь. Время от времени заходит режиссер. А ты сидишь и рассказываешь о своей жизни.

Жизнь героини, конечно, но она и правда уже становится твоей, потому что через какое-то время ты забываешь про камеру. И вот я в общей сложности 18 часов про себя рассказывала. Про детство, семью — ничего из этого вообще в фильм не вошло, там все начинается с Парижа, с Сопротивления. Но я-то все знала с самого рождения героини. Это жизнь, которая была полностью придумана, создана и которую я всю в этих разговорах и пересказала.

В фильм в результате вошло, наверное, процентов 15 от того, что я проговорила. Но прожила-то я все 100. И логика финального поступка для меня вытекала и из этих трех дней тоже. Но я в этой логике уверена абсолютно.

Psychologies:

А вы не задумывались, как сами бы поступили? На грани жизни и смерти, когда спасение предлагает человек, который…

Ю. В.:

Ох, да мы же ничего о себе не знаем! Главный ужас всех трагедий ХХ века и тех, что происходят и сейчас, в том, что любая нормальная жизнь может в мгновение ока стать ненормальной — и никто из нас не знает, как мы себя поведем. Хочется верить, что я смогла бы потом хотя бы не ненавидеть себя.

Psychologies:

Ваша предыдущая кинороль была в «Щелкунчике». Прошло 6 лет, это большой срок.

Ю. В.:

Наверное, так бывает, наверное, я актриса одного режиссера. Возможно, никто в меня так не верит, как Кончаловский. Ну и тот материал, который мне время от времени все-таки предлагают… Вот правду скажу: за эти годы ничего особенно интересного я не встречала. С другой стороны, у меня серьезная работа в театре. Сложных актерских задач мне достаточно — на днях отыграла два подряд «Вишневых сада». А это совсем нешуточная работа.

Знаете, каждый человек, как говорится, выбрасывает в космос какие-то свои желания, когда ему мучительно чего-то не хватает. А у меня не тот случай, я ничего не выбрасываю. Наверное, поэтому ничего и не приходит. И потом, любая роль для меня — это маленькая жизнь. «Дядя Ваня», «Три сестры», тот же «Вишневый сад» или такое кино, как «Рай». А у меня есть, наверное, какой-то лимит этих жизней. Я что-то накапливаю — и потом выдаю. И вряд ли могла бы делать это чаще.

Psychologies:

Получается, что как актриса вы напоминаете о себе редко. И для массовой аудитории все больше становитесь медийной персоной, телеведущей, кулинаром. Вас это не смущает?

Ю. В.:

Нет, я этим горжусь. Я вряд ли была бы востребована как ведущая кулинарной программы, если бы была плохой актрисой. Есть множество людей, которые точно умеют резать лук лучше, чем я. Но вот сделать из резки лука процесс, за которым интересно наблюдать, — здесь нужны актерские данные. Нужно заинтересовать зрителя, увлечь его, сделать легко, весело. Так, чтобы все поверили, что я готовлю лучше всех на свете. Я действительно готовлю хорошо — ну, нормально я готовлю. Я вообще люблю все, что имеет отношение к еде. Но, повторяю, одной любви недостаточно, чтобы сделать хорошее шоу.

Psychologies:

То есть вы играете большого кулинара?

Ю. В.:

Нет, не так. Конечно, это роль. Но для меня роль — это способность делать что-то лучше других с точки зрения именно заразительности. И я знаю, что так рассказать про самые простые оладьи или пельмени, как могу я, мало кто может. Я отдаю себе в этом отчет, я делаю это профессионально: я вас — зрителя — заражаю своей любовью к еде. В конце концов, меня же никто не заставлял становиться к плите перед камерой… А к оценкам я уже довольно давно научилась относиться равнодушно. И к критике, и к похвале, кстати.

Psychologies:

Совсем равнодушно?

Ю. В.:

Без всякого лукавства и лицемерия это говорю. Раньше, на третьем курсе, я могла три ночи не спать, узнав, что какой-то режиссер видит во мне подающую надежды. Сердце билось так, что ни спать, ни есть была не в состоянии. А сейчас впечатления от такой фразы хватает ровно на столько, сколько эта фраза длится. «Ты сегодня замечательно сыграла». — «Спасибо». Наверное, я теперь намного лучше знаю свои возможности и проблемы. И объективнее оцениваю профессию.

Знаете, однажды замечательная актриса Ирен Папас сказала мне удивительную фразу. Она снималась в «Одиссее» у Кончаловского, а я там работала на съемках как stand-in. Это такая смешная должность — человек, по которому выставляют свет. Чтобы, когда актеры пришли на площадку, все уже было готово. После одного из дублей я подошла к ней, не в силах сдержать восторга, а она шепнула мне на ухо: «Ну вот, я еще раз всех обманула!» Понимаете?

Мы все, люди этой профессии, что-то про себя знаем. Если я услышала, что сегодня сделала что-то хорошо, то понимаю: это не значит, что я смогу то же самое сделать хорошо завтра. Я вообще в этом смысле неуверенный и, не боюсь этого слова, трусливый человек.

Psychologies:

Вы не уверены в себе?

Ю. В.:

Да, для меня каждый раз — как первый. Я, наверное, храбрая, но это именно храбрость человека, которому очень-очень страшно. Который закрывает глаза и прыгает в пропасть, потому что боится высоты. Я специально с детства выключала у себя в комнате свет на ночь — потому что боялась остаться в темноте. Это преодоление до сих пор во мне есть. Желание доказать себе то, в чем у меня самой есть сомнения. Помню, как в первый раз пробежала 10 километров, — мне было 14 лет. Все уже давно домой ушли, а я все делала круги по стадиону…

Psychologies:

А не грустно, что сердце не бьется так, как на третьем курсе?

Ю. В.:

Что нет больше восторженности, ожидания, великих перспектив? Да, наверное, грустно. Но это неизбежно приходит с возрастом, я думаю. Ты понимаешь, что какие-то роли не сыграешь никогда. И какие-то прекрасные авантюры тебя уже не затянут, потому что ты отлично знаешь, чем в итоге все кончится.

Конечно, эта трезвость не прибавляет восторга. Но что тут сделать? Думаю, последний «кризис жанра», если говорить о мечтаниях и порывах, был в моей жизни лет в 26–27. После этого я закончила с великими ожиданиями. Мне кажется, важно вовремя перестать ожидать. Иначе ты не живешь, а занимаешься тем, что ожидаешь, когда начнешь жить той удивительной жизнью, которую сам себе придумал. Жить ожиданиями — это не очень счастливая жизнь.

Psychologies:

Психологи говорят, что нам важно иметь какие-то планы, мечты, ожидания, проекты. Причем чем мы старше, тем это важнее. Иначе, как только мы начинаем жить интересами детей и внуков, наша жизнь заканчивается, превращается в эпилог.

Ю. В.:

Я, конечно, не призываю жить чужими интересами. Но если кто-то счастлив тем, что живет интересами детей и внуков, и реализует себя в этом, то ничего плохого тут нет. Если у этого человека самый теплый и уютный дом, если его внуки одеты в самые красивые вязаные свитера и у них лучшие подарки под елкой, если вся семья торопится домой, где с кухни пахнет ванилью, а в спальнях на кроватях самое чистое и свежее белье, то это тоже талант и тоже самореализация. Но эта история не про меня.

Я люблю свой дом, очень. Но мне нравится активная жизнь, которая происходит и за стенами дома. Мне нравится театр, я люблю свои кулинарные студии, свои рестораны. А про ожидания в другом смысле говорила. Во-первых, не ждать, что оно придет само, а что-то делать. А во-вторых… Я еще и суеверный человек и побаиваюсь этих высоких ожиданий.

Наверное, если бы я все время мечтала сыграть Джульетту или Анну Каренину, то сейчас только и делала бы, что кусала локти. Потому что вместо Джульетты сыграла Галю из Ростова-на-Дону в «Глянце», а вместо Карениной — ну, наверное, Ольгу Каменскую в «Рае». И я искренне считаю, что это замечательные картины.

Psychologies:

Вы счастливы?

Ю. В.:

Счастье — очень кратковременное состояние. Петр Ершов, замечательный теоретик театра и психолог, сказал, что момент счастья — это когда поставленная задача реализована, а новая еще не возникла. Мне как раз кажется, что я все время что-то делаю, не бездельничаю. Знаете, я часто слышу — даже от молодых, — как они, находясь в каком-то процессе, его ругают. Все им плохо, долго, неинтересно. Проходит два месяца, они встречаются и — «А помнишь, как было круто?». Я совсем этого не понимаю. Я не помню, как было круто, я чувствую сейчас, что круто. И воспринимаю это как абсолютное счастье.

Psychologies:

Вы сказали: «Бойся своих желаний». Можете подтвердить на собственном опыте?

Ю. В.:

Я всегда хотела быть артисткой одного режиссера. Я всегда хотела быть тем, чем была Джульетта Мазина для Феллини, чем были бергмановские женщины для Бергмана, хотела быть — музой, да, ни больше ни меньше. Ну вот, что хотела, то и получила. Наверное, на ваш вопрос, почему я снимаюсь редко, одной этой фразой и можно было бы ответить.

 

Фотограф Данил Головкин

www.edimdoma.ru

Юлия Высоцкая в интервью Домашнему очагу

Эту фотографию мы еще на съемках договорились поставить на обложку. Она всем понравилась: стильное летнее пальто, яркий цветочек на оливковом фоне — то, что нужно для августа! И вдруг наша героиня надела белый костюм и, улыбаясь, прошла к белой стене. «Попробуем?» — спросила она. Так получилась наша обложка.

Наталья Родикова: Юля, признайтесь, вы с самого начала знали, что вам идет белый — и кадр точно станет обложкой?

Юлия Высоцкая: Мне кажется, белый всем идет, освежает женщину любой комплекции, конфигурации и возраста. Если я в каком-нибудь белом на себе и сомневалась бы, то разве что в очень облегающем платье или в купальнике, тут нужно быть осторожной.

И еще мне очень нравится тема «белое на белом». Белая чашка на белой скатерти, белые цветы в белой вазе — в этом есть притягательность.

НР: Актрисы и телеведущие часто бывают проницательнее и фотографов, и операторов, и стилистов — в том, что именно им идет, в том, как поставить свет, какой взять ракурс, чтобы получился максимально выигрышный план…

ЮВ: В этом смысле я никогда не руковожу съемкой. В кино и на телевидении вообще сильно не довыбираешься. А что касается фотосъемки, я все же больше доверяю фотографу. Да, сейчас есть актрисы, которые довольно профессионально, как модели, ведут себя на съемках — максимально раскованно себя проявляют, как бы «подают» камере образы. Я не могу похвастаться, к сожалению, таким умением, потому что я еще из другой эпохи немножко. Для нас было странно заниматься таким открытым, откровенным восхищением к себе. Мы, наверное, это делали в своих ваннах и спальнях, когда еще были девочками. Обтягивали платья вокруг талии, подкладывали что-то в бюстгальтеры, смотрели, как это выглядит. Но это была какая-то интимная сторона жизни, не напоказ. А сейчас для многих эти границы исчезли, и все выглядят естественно привлекательно, показывая себя миру. Это отдельные способности, но я ими, честно говоря, не обладаю. Поэтому, когда находится такой фотограф, который может меня вдохновить, который чувствует мою пластику — женскую или актерскую, пластику костюма, — именно он дает мне направление, по которому очень легко плыть и в котором легко изобретать.

Платье, Max Mara; пальто, Yves Salomon

НР: Я подписана на ваш «Инстаграм» и всегда с удовольствием смотрю на то, как вы одеты, с каким вкусом. Это «воспитанное» в семье или результат практики уже во взрослом возрасте?

ЮВ: Я никогда не была такой девочкой-девочкой, не обращала особого внимания на одежду. Что-то появлялось — платье или штаны — и слава богу. Никогда не тряслась, что у подружки или у одноклассницы что-то лучше, чего-то больше. У меня были интересы другие: я любила читать, мне нравились умные мальчики. Умные — не значит этакие очкарики, понимаете. Они и Цоя пели, и сами сочиняли, и могли цитировать Бродского, с одной стороны, и Диккенса, с другой. У меня хорошая была среда. Не было потребительства, не было озабоченности что надеть. Мы, кстати, вчера вспоминали с мужем, что в первые годы, когда мы начали жить вместе, мы ходили с ним в магазин три раза в год. Абсолютно серьезно — мне это не было интересно. Я долго училась и жила в Лондоне, но я ни разу не была там в магазине «Шанель». Не потому, что я такой сноб, а потому, что это долго было вне поля моих интересов. Я хотела поскорее овладеть языком, чтобы поступить в театральную школу, хотела поскорее получить работу и начать существовать независимо, и это было гораздо важнее, чем модные коллекции. Сейчас, не буду лукавить, мне очень приятно купить что-то интересное и очень приятно, если при этом присутствует муж.

НР: Он терпеливо присутствует?

ЮВ: Нет-нет, это совсем не про терпение, ему это нравится. Андрей Сергеевич (Кончаловский, режиссер, супруг Юлии Высоцкой — Прим. Ред.) с удовольствием принимает в этом участие, и мы ходим в магазин, когда есть порыв, когда хочется после бокала вина зайти что-нибудь красивое купить. Если раньше мы это делали, потому что понимали, что меня нужно одеть, у меня нет того, другого, третьего — практически ничего, то сейчас это происходит, потому что хочется что-то такое, что нам потом будет напоминать об этом проведенном вместе дне.

НР: Есть главные правила в одежде?

ЮВ: Лучше андердресс, чем овердресс. То есть лучше недоодеться, чем переодеться. Я никогда себя не чувствовала уютно, если на меня из-за одежды оглядываются. Однажды я обрезала джинсы до коротких шорт и вышла в них на улицу города Баку. Было мне 16 лет, и очень много времени прошло, прежде чем я после этого могла появиться в шортах где бы то ни было. Потому что впечатление, которое я произвела этим своим видом, мне совсем не понравилось. Время, место и смысл одежды должны совпадать. Я про себя давно поняла, например, что я в оборках сразу похожа на Аксинью из «Тихого Дона». И если мне надеть что-то женственное, то оно должно быть очень сдержанно женственное. А если цветочки, то должен быть сдержанный крой.

Плащ, Diego M; серьги и браслет, LAV’Z

НР: Муж комментирует ваш гардероб? Может, что-то критикует, просит не надевать?

ЮВ: В повседневной одежде практически все, что я ношу, Андрею Сергеевичу нравится. Но однажды, действительно, он категорически сказал: «Ну нет, вот этого точно не надо». Мы поехали на Венецианский кинофестиваль с «Почтальоном Тряпицыным», и я, никогда ничего не успевая, накануне отлета быстро примерила все, что привезла девушка-стилист, и покидала все это в чемодан, почти не глядя. Когда уже в Венеции мой муж это увидел, он сказал: «Ни-ког-да! Никогда ты это не наденешь».

НР: Господи, что же там было?

ЮВ: Что-то невероятно ярко-желтое, что приплюснуло мне грудь так, что ее просто было очень много, не знаю, как я это мерила, но вряд ли у меня за три дня грудь выросла на размер. Еще было что-то струящееся в пайетках, с какими-то разрезами сзади-спереди… Был комбинезон невероятной красоты, в котором было абсолютно ясно, что я на четвертом месяце беременности. И еще было платье, которое я все-таки надела на финальную церемонию вручения наград. В процессе подготовки мы с визажистом Надей Князевой торопились и так удачно завязали бант, что дизайнер модного дома, который предоставил платье, сначала это платье даже не узнала. Бант нужно было завязать на плече, а мы завязали на шее. Если честно, мне показалось, что платье от этого даже выиграло.

НР: Юля, вы себе нравитесь сейчас? И было ли в жизни такое, когда не нравились?

ЮВ: Я по десять раз на дню себе то нравлюсь, то не нравлюсь, то не высплюсь, то самолет, то вот вчера зуб мудрости вырвали. Бывает переработаешь, кстати, спортом перезанимаешься, и удрученное состояние, и печаль в глазах. А бывает, так в Грузию весело съездил, что только и думаешь, куда весы спрятать, чтобы уважение к себе сохранить.

НР: Но вы, кажется, быстро в форму возвращаетесь?

ЮВ: Чем больше энергии, тем быстрее возвращаюсь. Не потому, что я сумасшедше начинаю бегать — я бегать не перестаю никогда. А просто когда у тебя очень мало сил, еда для тебя сама по себе является утешением. Хотя я не ем тортики, чтобы заесть печаль, не ем ночью, если не могу уснуть от каких-то мыслей.

НР: Подождите, но как же совсем без тортиков?!

ЮВ: Если я хочу теста, я лучше съем вкусного хлеба, чиабатту с хорошим сливочным маслом или подсолнечным ароматным, оливковым. Если я хочу какую-то сладкую выпечку, то наверное это будет хороший круассан, если я его найду… А вообще у меня был период, когда я гораздо больше весила, чем сейчас, и да, я себе очень не нравилась. Это было мне несвойственное состояние, неожиданное, незаслуженное, видимо, какой-то гормональный сбой. Я год была вегетарианкой, но очень нищей вегетарианкой, никакой замены белка в моем рационе не было. А мне было двадцать лет, то есть организм еще рос и развивался, и он стал запасать жир, как сумасшедший. Я за год потолстела на 10 килограммов и потом следующие три года не могла ничего с этим сделать вообще. И пока я не забеременела первым ребенком, у меня гормональная моя система в норму не пришла. Я забеременела и начала худеть. Меня не рвало, я чувствовала себя восхитительно, лучше, чем когда-либо в своей жизни, просто стал вес уходить. А до этого что я только ни делала: и бегала, и прыгала, и годами не ела ничего мучного, сладкого, алкогольного, шоколадного и так далее, я попробовала абсолютно все. Я в 1996 году сделала первый анализ на диету по группе крови — и ничего не сработало. Может, кому-то и помогает, но я почувствовала себя обманутой.

НР: Неожиданный какой результат вегетарианства. Думаете, именно оно повлияло?

ЮВ: Да, я связываю именно с этим. Любые диеты нужно очень осторожно применять, потому что в рационе все должно быть сбалансировано.

Пальто, Yves Salomon

НР: Юля, чем интересным помимо программы на телевидении вы сейчас заняты? Самый любимый, важный проект?

ЮВ: Мне очень дорого играть Антигону в пьесе Софокла «Эдип в Колоне», которую поставил в Большом драматическом театре Андрей Сергеевич. Хотя спектакль такой непростой, настоящая трагедия. По сюжету, ослепший царь Эдип приходит туда, изгнанный из своего родного города за убийство отца и брак с матерью. Его сопровождает дочь, Антигона. На глазах у зрителя он умирает, и Антигона с ним прощается.

НР: Вы что-то репетируете в Италии, я слышала…

ЮВ: Хоть я и суеверна, но уже расскажу: репетируем итальянский спектакль — по пьесе Бергмана «Сцены из супружеской жизни». Премьера будет в Неаполе, а через полгода начнутся гастроли. Очень волнуюсь и жду этой истории.

НР: Как вы поступаете, когда чувствуете себя выгоревшей? Когда не просто физическая усталость, а вообще не хочется ничего, апатия?

ЮВ: Рецепта на каждый случай у меня нет. Бывает, помогает чашка кофе, бывает, уже в таком состоянии находишься, что ни чашка кофе, ни ведро шампанского не поможет, и нужно просто неделю молчать, лежать, уткнувшись в стенку, чтобы тебя никто не трогал и ты никого не видел. Бывает, нужно побегать, бывает — поспать, или поесть, или поговорить с хорошим человеком. Бывает — горячий душ, бывает — холодный. Сейчас у меня период — я каждое утро забираюсь в кадку с очень холодной водой. Температура воды — всего шесть градусов. Иногда так бодрит, а иногда идешь после и думаешь: что я была в этой ледяной воде минуту, что меня не было… В общем, для каждой ситуации — свой рецепт. Ищем баланс, как я уже говорила. Главное, что организм в любом возрасте должен получать и белки, и жиры, и углеводы…

НР: И шампанское организм тоже должен регулярно получать?

ЮВ: Абсолютно! Вот сейчас придет муж, скажу ему о нашем постановлении. Вряд ли мне сегодня уже светит шампанское… Но попытка не пытка!

кухня для героини

НР: Юля, второй год подряд вы становитесь членом жюри конкурса «Героиня нашего времени», который проводит журнал «Домашний очаг», и учреждаете специальную номинацию для приемных мам, которой мы очень гордимся. Спасибо вам! Это вам спасибо, такой невероятный заряд позитива получаешь, читая истории участниц! Наши партнеры вернулись с прошлогодней торжественной церемонии награждения победительниц с горящими глазами и твердым намерением продолжать, поэтому в этом году мы той же командой: я, фонд содействия семейному устройству детей-сирот «Измени одну жизнь» и Мастерской кухонной мебели «Едим Дома!» вновь учредили приз в той же номинации. НР: Это снова прекрасная кухня? Да, и мне кажется, что выбранный нами подарок очень символичен. Для меня слова «кухня — сердце дома» больше, чем слова. Я действительно так живу и уверена, что семьи, в которых это так, — семьи счастливые. Поэтому вместе с Мастерской кухонной мебели «Едим дома!» мы хотим внести свою лепту в обустройство этого помещения. Все, что мы делаем в рамках проекта реализовано с большой любовью.

Кухня «Бергамо Arte»

Как попечитель фонда «Измени одну жизнь» я не могу не радоваться тому, что истории героинь вдохновляют: вдохновляют узнать, что лично ты можешь сделать для того, чтобы детей, у которых родителей нет, стало меньше. Открыть свое сердце и свой дом для них — идеально. Но спустя годы работы с фондом я не могу не отметить, что любая форма помощи бесценна: пожертвовать деньги на создание видеоанкеты, которая сделает еще одного ребенка «видимым» для усыновителей, поделиться ссылкой на анкеты на своей странице в социальной сети или пройти школу опекунов и помочь выпускникам детских домов адаптироваться в новой для них жизни.

Фото: Павел Крюков, стиль: Дарья Чернышева, макияж и прическа: Надежда Князева

Читайте также: Юлия Высоцкая исполнила мечту многодетной мамы

О мастерской «Едим дома!»

Мастерская кухонной мебели «Едим Дома!» — проект, арт-директором которого является актриса, телеведущая и эксперт в области кулинарии Юлия Высоцкая. Дизайн всех моделей основан на ее многолетнем кулинарном опыте. В линейке представлено 15 кухонь в классическом и современном стиле, изготовленных на одной из ведущих отечественных мебельных фабрик по самым высоким стандартам качества и в соответствии с последними тенденциями мебельной моды.

Большой выбор фасадов и цветовых решений, множество вариантов компоновок мебели, фотопечать позволяет проектировать самые разные композиции кухонь. Разобраться во всем многообразии возможностей покупателям помогают опытные мастера. Каждая кухня «Едим дома!» изготавливается по индивидуальному дизайн-проекту, который можно заказать бесплатно на сайте: https://kuhni-edimdoma.ru или в любой из 136 мастерских, открытых в 93 городах России и стран СНГ.

www.goodhouse.ru

Юлия Высоцкая: «Необходимость улыбаться — не пустые слова» | Интервью

Но так получилось, что Юлия Высоцкая меня опередила — пригласила в гости в свою утреннюю программу на канале НТВ. Высоцкая-журналист вызвала у меня восхищение, и с этой высокой ноты я решил начать наш с ней разговор для ОК!

В кадре, Юля, вы такая вдумчивая, заинтересованная и очень позитивная. Это приятно.

Благодарю, Вадим, за ваши добрые слова. На самом деле вы лучше меня знаете, что всё зависит от собеседника. В идеале это должна быть взаимная история, а не просто вопрос-ответ.

Давайте сегодня именно так и поговорим. Вас всё время окружают атрибуты кухни: утреннюю передачу вы записываете в «Кулинарной студии Юлии Высоцкой», а сейчас мы находимся в одном из ваших ресторанов. Мне всегда было интересно, откуда у вас такая, извините, маниакальная любовь ко всему съестному?

Так я же с юга. Там очень серьезно относятся к своим овощам, фруктам, к своей рыбе, мясу. И еще есть такое выражение: «Он из хорошей детской».

Да-да.

Так вот я из хорошей кухни. Из той кухни, где внимательно относятся к пище не только те, кто готовит, но и те, кто ест. У нас все женщины в роду готовили хорошо и вкусно: мама, бабушка, двоюродные тетки и бабки, которые жили на хуторе. Бабушка через день в пять утра ходила на рынок. Меня никто не заставлял готовить, но если я хотела лепить вареники, то мне давали «испортить» сколько угодно теста!

Ты вообще росла свободной, без рамок? Извините, что вдруг сказал «ты».

Можем перейти на ты.

С удовольствием!

Я росла как все нормальные советские дети: ключ на шею — и вперед. Сама себе разогревала еду, за сестрой ходила в детский садик, а когда она пошла в школу, делала вместе с ней уроки. Я была надежной и ответственной, на меня можно было положиться.

А как насчет кружков по интересам?

Поскольку отчим был военным, мы часто переезжали. Я походила в Тбилиси два года в музыкальную школу, и на этом всё закончилось: в Баку рядом с домом такой школы не оказалось.

У тебя были иные варианты, кроме актерского пути?

Нет, я хотела быть именно актрисой, и еще четко знала, что хочу работать в театре. Ехать в Москву побоялась. Остановилась на Минске. Правда, когда уже окончила институт и начала работать в Театре имени Янки Купалы, поняла, что надо двигаться дальше. Мы пришли в театр с двумя своими институтскими спектаклями, но оказались там никому особо не нужны. А мне всегда хотелось быть рядом с сильным режиссером. Я стала думать о том, что поеду в Литву к Някрошюсу, пусть даже сначала придется в его театре мыть полы, или буду проситься к Льву Додину: сяду у входа в Малый драматический театр в Питере и стану ждать, пока он согласится меня прослушать, могу я быть его актрисой или нет.

Но мечты так и остались мечтами. Почему?

Я не успела никуда поехать, действительно не успела. Возник Андрей Сергеевич.

То есть «сильный режиссер» пришел с неожиданной стороны.

Да, мы встретились на «Кинотавре». Там были три фильма с моим участием: один в конкурсной программе и два вне конкурса. Наверное, это была судьба.

Возрастная разница остро ощущалась поначалу?

Вообще не ощущалась. Это, Вадим, удивительно. Были люди гораздо моложе, чем Андрей Сергеевич, и с ними я очень чувствовала возрастную дистанцию. А с ним с первого момента вообще было отсутствие тормозов — такое, наверное, случилось впервые в моей жизни.

То есть?

Ну что «то есть»? Мы познакомились и через три дня улетели вместе в Турцию. Мне все говорили: «Не страшно было? Чужой мужчина…» Нет, не было страшно. У меня просто снесло крышу. Глядя на него, я всё забыла, у меня не было никаких табу. Я часто думаю, что у людей возникают новые возможности, когда отрезано всё остальное. В тот момент я как раз только вышла из серьезных отношений.

Ты ведь уже успела побывать замужем.

Замужем я была фиктивно, за своим однокурсником Толей Котом, сейчас он успешно снимается и играет в Театре Армена Джигарханяна. Поскольку я работала в Минске, мне нужно было белорусское гражданство. Помню, в загс мы пришли с воблой вместо цветов.

Эффектно!

А разводились знаешь как? Я прилетела из Лондона, положила в паспорт сто долларов и протянула служительнице загса со словами: «Мы больше не любим друг друга». Она ответила: «Бывает» — и сразу без суда нас развела.

А с Кончаловским как быстро вы дошли до загса?

Сначала постановка вопроса была такая: «Мы свободные люди. Ты мне можешь сказать «Чао», я тебе — «Лети, птичка». Давай посмотрим, как оно будет». И тогда меня это устраивало, потому что поначалу я не хотела серьезных отношений. Потом случился момент, когда он мне сказал: «Ты что, не понимаешь? Я же тебя люблю». И только через полтора года, в декабре 97-го, он сделал мне предложение.

Мама не была против твоих отношений с таким взрослым мужчиной?

Мама ничего не знала. Я уехала из Баку, когда мне было шестнадцать лет. Мама меня как-то поддерживала финансово до восемнадцати, а потом у нее всё рухнуло, она осталась одна и вынуждена была вернуться в Новочеркасск к своим родителям. А я уже жила своей самостоятельной жизнью.

Понятно. У тебя двое прекрасных мужчин — Андрей Сергеевич и сын. Сколько Пете сейчас?

Двенадцать.

Характер у него чей?

Как сказать?.. Ну допустим, еще лет пятнадцать назад у меня было какое-то детское упрямство. В конфликтной ситуации я могла залезть в бутылку и сидеть там три дня, ни с кем не разговаривая. Это такой шлейф с детства. А Петя в этом отношении абсолютный Кончаловский. Вот сегодня я говорю ему: «Ты меня страшно расстроил: сказал, что у тебя нет одного урока, а пропустил два. Ты опять опоздал в школу. Извини, я с тобой разговаривать не буду». Проходит три часа. Звонит Петя: «Привет, мам. Как дела? Как прошел день?» Как будто ничего не случилось. Я до сих пор переживаю каждое слово, сказанное на повышенных тонах, не понимаю, как с этим жить дальше. Для меня это всё слои, как на картине Уильяма Тёрнера, когда возникает какое-то сияние, мерцание. А у Пети всё смылось, чистый лист, погнали дальше! И это прекрасное качество. Это порода Кончаловских и Михалковых — они легкие в энергии. Ты когда-нибудь видел, как разговаривают Никита Сергеевич с Андреем Сергеевичем?

Нет.

Это фейерверк! Ощущение, что одному шестнадцать лет, а другому десять: «Старик, а ты знаешь?..» И все, кто находится в этот момент дома, часа на два просто замирают. Это такой обмен энергией, любовью.

Отлично. Юля, однажды с тобой в самолете летел мой брат Игорь. Он с восторгом мне рассказывал, что ты всю дорогу читала книгу, не замечая ничего вокруг.

Ну да, я много читаю. Когда попадается интересная книжка, читаю запоем. Мне кажется, нельзя жить только на накопленном материале и отработанных приемах. Я знаю, что произвела впечатление на Андрея Сергеевича, когда мы обсуждали театральных режиссеров и литературу. Кончаловский всё время работает над собой, и этому я у него бесконечно учусь. Книжки, которые я прочла двадцать лет назад, сейчас меня вряд ли могут заинтересовать, возникают другие темы, другие авторы. Наверное, в данный момент жизни мне интересна литература, в которой есть что-то, что мне хотелось бы сформулировать самой, но не получается. Я вот сейчас читаю Мураками и, как бы поздно я ни вернулась домой, обязательно читаю хоть несколько страниц, специально стараюсь читать медленно, чтобы книга подольше не заканчивалась.

Юля, хочу сказать, какое сильное впечатление на меня произвела твоя новая роль — в премьере спектакля «Вишнёвый сад» в Театре Моссовета. Твоя Раневская как комок нервов — резкая, неуправляемая и при этом невероятно трогательная и беззащитная. Ты счастливая актриса: сыграла на сцене почти всех чеховских героинь. У вас в этом отношении замечательный тандем с режиссером Кончаловским.

Спасибо, Вадим. Но ты сам знаешь, спектакль может состояться только после десятого представления, это как минимум. Андрей Сергеевич всегда очень интересно выстраивает образ. Он может предложить какие-то вещи, выбивающиеся из привычной стилистики. Для него очень важно, чтобы везде была живая струна.

Вот ради такой, как ты говоришь, живой струны в новом фильме «Рай» Кончаловский заставил тебя побриться наголо. Мне лично нравится твой новый имидж. Стильно, лаконично и тебе идет.

А я жду не дождусь, когда волосы вновь отрастут! Не люблю давления. Для меня важно, чтобы инициатива была моя. Если бы я подстриглась по своей воле, то сразу бы забыла об этом и пошла дальше, не обращая внимания, как я выгляжу. Когда мы репетировали «Дядю Ваню», мне самой казалось, что длинные волосы мешают: у Сони должна быть короткая стрижка. А сейчас… Понимаю, что это нужно для фильма, но до сих пор переживаю насилие над собой. (Улыбается.)

Вот интересно, а когда ты постоянно дегустируешь пищу, это не насилие над собой?

Нет, конечно. Это удовольствие.

Тогда я не понимаю, как тебе удается оставаться такой худой и стройной?

Я каждый день занимаюсь спортом. Это плавание, это бег, это йога.

Завидую тебе! Я никак не могу заставить себя хотя бы плавать начать.

Ты в такой отличной форме! Это я должна начать тебе завидовать, если ты не занимаешься спортом и так выглядишь. Между прочим, когда я познакомилась с Кончаловским, то была плюс десять килограммов.

Как удалось сбросить вес?

Очень просто. Андрей Сергеевич открыл мне, что такое здоровый образ жизни. Он меня подсадил на бег и вообще на информацию о том, что это такое. Другое дело, что я в этом смысле подготовленный сектант. Я тот человек, который может пойти за идеей, за лидером. Я, наверное, могла бы быть монашкой или уйти с головой в буддизм, если бы кто-то убедил меня, что это необходимо. (Улыбается.)

Кстати, дома ты готовишь или только на съемках?

Конечно, готовлю. Во-первых, я не могу отказать Пете. Когда слышу «Мам, я хочу», что бы в этот момент ни происходило, всё останавливается и я ему готовлю. Андрей Сергеевич говорит: «Балуешь его» — а я не могу отказать. Мне кажется, только я могу так вкусно приготовить для сына.

А для Андрея Сергеевича таких поблажек нет?

Почему же? Например, во время съемок фильма «Рай», когда мы приезжали домой, я могла начать варить макароны — и в час ночи, и в два.

Макароны ночью?! О каком здоровом образе жизни тогда вообще может идти речь?

Честно тебе скажу: я больше всего люблю есть по ночам. Наутро пробежишь десять километров — и опять в форме.

Не могу не отметить твой потрясающий цвет лица — кожа идеальная!

Ну, в современном мире, я считаю, это просто распущенность — не ухаживать за собой. Потому что это элементарно: три дня детокса в месяц — и кожа уже по-другому чувствует себя. Наверное, генетика тоже влияет. Но в принципе на том, как ты выглядишь, не надо особо зацикливаться. Мы же всегда знали, что нужна гигиена, и точно так же сегодня надо знать, что необходимо пить чистую воду и так далее. Если ты элементарно не следишь за своим внешним видом, то ты просто воруешь у себя качество жизни, вот и всё.

Точно сказано. А мода — твоя стихия?

Моду я воспринимаю достаточно отстраненно. Я люблю удобную одежду и очень внимательно слежу за тем, чтобы вещь не была в тренде — чтобы не была узнаваема. Например, я начала носить тяжелые ботинки с того момента, как познакомилась с Кончаловским. Он привел меня в магазин и купил мне мужские ботинки. Это был 1996 год. Эти ботинки я ношу до сих пор. Для меня стиль — возможность надеть какую-то вещь и сегодня, и через двадцать лет. Вообще, для того чтобы делать модные покупки, необходимо определенное настроение. Ты не представляешь, какой кайф ходить в магазин с Андреем Сергеевичем! У него идеальный вкус. Он очень хитро умеет компоновать вещи, это видно и по тому, как он сам одевается. И я всегда знаю, что буду лучше всего выглядеть в той одежде, которую он мне выбирает.

Скоро наступит Восьмое марта. Доверяя вкусу мужа, ты ждешь от него особого подарка?

Сразу скажу, что для нас не существует деление праздников по календарным дням: Восьмое марта, День влюблённых… Праздник у нас может наступить в любой день, когда мы сами этого захотим. И знаки внимания неформальные. Каждый подарок с определенным отношением, поэтому еще более ценен.

Я смотрю на тебя, Юля, и понимаю, насколько глаза отражают душу человека. У тебя удивительно светлые глаза, такой ясный взгляд.

Мои глаза, может, и кажутся светлыми, а там, на дне, могут быть очень темными. Еще Лев Толстой сказал: «Какое заблуждение отождествлять красоту с добром». Это он, вероятно, полемизировал с Достоевским…

…который сказал: «Красота спасет мир». Вот ты сейчас улыбнулась, и с улыбкой твои глаза еще красивее. Улыбайся, пожалуйста, почаще!

Спасибо, Вадим. Вообще необходимость улыбаться — это не пустые слова. Это бывает непросто, но это нужно делать в любом состоянии. Это как необходимость постоянного движения. Вот я, например, точно знаю, что если не смогу бежать, то буду идти. Если не смогу идти, то буду ползти. Если не смогу ползти, то как-то буду делать зарядку пальцами. Точно так же и улыбка. Растянул рот в улыбке, а потом над собой посмеялся, что растянул, и организм откликается, а значит, откликается судьба… Как-то пафосно это прозвучало.

Совсем не пафосно, Юля. Это отличный финал для нашей беседы. Живой и настоящий.

Ну хорошо, если так. (Улыбается.)

Стиль: Анна Андреевна

Макияж и прически: Надежда Князева

www.ok-magazine.ru

Юлия Высоцкая об одиночестве, харассменте и секретах стройности

Юлия Высоцкая

Новой героиней YouTube-шоу Вячеслава Манучарова стала Юлия Высоцкая. Актриса рассказала о сексуальных домогательствах, отношениях с мужем Андреем Кончаловским, секретах стройности и поварах в России. SPLETNIK.RU собрал самые интересные моменты интервью.

Про буйный нрав

Мой дед Мелихов, и вот это желание все время вынуть шашку и начать ей махать присутствует. Хочется порой решить все вопросы сразу одним движением руки, брови или словом. Я работаю над этим всю свою жизнь. Надо сказать, что по отношению к своему мужу я машу шашкой крайне редко. Я нахожу гораздо более изощренные и убедительные способы влияния. Он никогда не доводит ситуацию до того, чтобы надо было махать шашкой. Он очень хорошо меня знает и понимает, как это немного смягчить.

Про харассмент

Конечно, сексуальные домогательства — это ужасно. Но у другой стороны, у той, которую домогаются, чаще всего есть выбор. Принять это и сделать то, что от тебя хотят. Ради роли или материальных преимуществ, например.

Одно из главных отличий человека от животного — мы всегда себе можем представить те последствия, которые принесут нам эти решения, и взять ответственность за эти решения на себя. Поэтому когда актриса говорит, что ее домогались, но не говорит, что она на это шла, чтобы получить роль, я считаю, что это лицемерие и обман. Это все те же составляющие данной конкретной ситуации. Если мужчина встречает вас на улице и берет за попу, вот это домогательства. Нужно либо бить в ответ, либо кричать. У меня был в институте небольшой инцидент. Было некорректное поведение по отношению ко мне у солидного пожилого человека. По моей реакции он понял, что дальше так делать не стоит.

Наверное виноват тот, кто более распущенный, и делает первый шаг. Неважно, женщина или мужчина. Ответственность на том, кто начал эту провокацию.

Как удается поддерживать форму

Секрет стройности давным-давно открыла Майя Плисецкая. Лейкопластырь на рот. Я ем много качественной еды. Я к себе отношусь как к инструменту и мне важно, чтобы этот инструмент оставался как можно дольше в хорошем состоянии (и внешне, и внутренне), поэтому я не стану в себя отправлять абы что. Если не будет нормальной еды, я не буду есть вообще. Если не будет нормальной воды, я не буду пить. У меня высокая требовательность к себе и к тому, что меня окружает. А вот мое любимое блюдо — это хлеб с маслом.

Про российских поваров

Повара — пассажиры сложные, они как артисты, нет, даже хуже. Как артистки. Чем выше уровень повара, тем сложнее становится характер. Повар должен, точно так же, как артист на сцене, выступать каждый день. Он должен каждый день отдавать себя на суд, от этого характер не может не портиться. Проблема наших поваров в том, что они не любопытны.

Про одиночество

Моя зона комфорта — это одиночество, хорошие книжки и очень мало близких людей. Изоляция. Но при этом я получаю удовольствие от театра и работы. Но для того чтобы я начала получать удовольствие, должен возникнуть страх. Перед выходом на сцену мне каждый раз страшно.

Одиночество для меня — это способность услышать себя, найти внутреннюю тишину. Я без этого долго не могу. Я вот так отдыхаю и восстанавливаюсь, чтобы потом не быть опустошенной. Внешний мир гораздо менее предсказуемый, чем ты. Внешний мир таит опасность. Те люди, которые получают заряд от одиночества, это сильные люди. Я считаю себя такой. Я очень сильный человек.

www.spletnik.ru

Юлия Высоцкая: «Я перестала жить ожиданиями»

ФОТО Данил Головкин 

В фильме «Рай» мы увидим, как Юлия Высоцкая проживает — с другими актерами и один на один с камерой — вымышленную жизнь русской аристократки и героини французского Сопротивления Ольги Каменской. И образ этот оказывается настолько убедительным, что возникает ясное чувство: теперь мы знаем эту актрису лучше, знаем про нее то, что раньше было скрыто…

Psychologies:  

Вам было трудно работать на этом фильме?

Юлия Высоцкая:  

Нет, я не могу так сказать. Для меня тяжелая работа — это работа, которая не получается. Когда не можешь найти верный тон, когда с партнерами нет общего языка, когда слова в сценарии или пьесе — чужие для тебя. Вот это тяжело. А тут все очень правильной дорогой шло, весь фильм. То, что воспринимается зрителем как серьезная тема, необязательно оказывается тяжелой работой для актера.

Чем выше творческий настрой — простите мне такую высокопарность, — чем люди лучше друг к другу относятся, чем лучше понимают, какое общее дело они делают, тем легче. И неважно, получается в итоге комедия, трагедия или мелодрама. А с «Раем» все было просто идеально, все очень здорово сложилось.

С мужем Андреем Кончаловским и сыном Петром на закрытии кинофестиваля в Венеции

Нет, речь не о трудностях в работе, а об эмоциональной стороне. Вы ведь наверняка готовились, вживались в образ.

Ю. В.:  

Конечно, готовилась. Андрей Сергеевич (Кончаловский. — Прим. ред.) дал огромные списки книг и мне, и остальным артистам. Литература была для каждого своя. Я, например, читала много воспоминаний русских эмигрантов, книг о концлагерях, в том числе и «Сказать жизни «Да!» Виктора Франкла. Очень большое впечатление на меня она произвела. И конечно, все это заложило основу для роли.

Ужас трагедий ХХ века в том, что нормальная жизнь может в мгновение ока стать ненормальной — и никто из нас не знает, как мы себя поведем

А эмоции… Я, когда несколько лет назад прочла роман Джонатана Литтелла «Благоволительницы», думала, что вообще никогда больше не улыбнусь ни одной шутке про евреев… Наверное, год назад я бы совсем по-другому отвечала на ваши вопросы. Но съемки фильма закончились уже давно. И сейчас моя главная эмоция по поводу тех съемок: какое же это было счастье!

В финале ваша героиня совершает невероятный, неожиданный поступок. И все же он выглядит по-своему логичным…

Ю. В.:  

Абсолютно. И если для вас он выглядит логичным, то я знаю его логику изнутри, знаю намного больше, чем зритель. У меня одних только монологов на съемках было три дня по 6 часов. (Примерно половину фильма составляют эпизоды, в которых главные герои рассказывают о себе, глядя в камеру. — Прим. ред.) Это была черная коробка, в которой ты никого не видишь. Время от времени заходит режиссер. А ты сидишь и рассказываешь свою жизнь.

Каждый человек выбрасывает в космос свои желания, когда ему мучительно чего-то не хватает. Я ничего не выбрасываю

Жизнь героини, конечно, но она и правда уже становится твоей, потому что через какое-то время ты забываешь про камеру. И вот я в общей сложности 18 часов про себя рассказывала. Про детство, семью — ничего из этого вообще в фильм не вошло, там все начинается с Парижа, с Сопротивления. Но я-то все знала с самого рождения героини. Это жизнь, которая была полностью придумана, создана и которую я всю в этих разговорах и пересказала.

В фильм в результате вошло, наверное, процентов 15 от того, что я проговорила. Но прожила-то я все 100. И логика финального поступка для меня вытекала и из этих трех дней тоже. Но я в этой логике уверена абсолютно.

Кадр из фильма «Рай»

А вы не задумывались, как сами бы поступили? На грани жизни и смерти, когда спасение предлагает человек, который…

Ю. В.:  

Ох, да мы же ничего о себе не знаем! Главный ужас всех трагедий ХХ века и тех, что происходят и сейчас, в том, что любая нормальная жизнь может в мгновение ока стать ненормальной — и никто из нас не знает, как мы себя поведем. Хочется верить, что я смогла бы потом хотя бы не ненавидеть себя.

Ваша предыдущая кинороль была в «Щелкунчике». Прошло 6 лет, это большой срок.

Ю. В.:  

Наверное, так бывает, наверное, я актриса одного режиссера. Возможно, никто в меня так не верит, как Кончаловский. Ну и тот материал, который мне время от времени все-таки предлагают… Вот правду скажу: за эти годы ничего особенно интересного я не встречала. С другой стороны, у меня серьезная работа в театре. Сложных актерских задач мне достаточно — на днях отыграла два подряд «Вишневых сада». А это совсем нешуточная работа.

Я вряд ли была бы востребована как ведущая кулинарной программы, если бы была плохой актрисой

Знаете, каждый человек, как говорится, выбрасывает в космос какие-то свои желания, когда ему мучительно чего-то не хватает. А у меня не тот случай, я ничего не выбрасываю. Наверное, поэтому ничего и не приходит. И потом, любая роль для меня — это маленькая жизнь. «Дядя Ваня», «Три сестры», тот же «Вишневый сад», или такое кино, как «Рай». А у меня есть, наверное, какой-то лимит этих жизней. Я что-то накапливаю — и потом выдаю. И вряд ли могла бы делать это чаще.

Получается, что как актриса вы напоминаете о себе редко. И для массовой аудитории все больше становитесь медийной персоной, телеведущей, кулинаром. Вас это не смущает?

Ю. В.:  

Нет, я этим горжусь. Я вряд ли была бы востребована как ведущая кулинарной программы, если бы была плохой актрисой. Есть множество людей, которые точно умеют резать лук лучше, чем я. Но вот сделать из резки лука процесс, за которым интересно наблюдать, — здесь нужны актерские данные. Нужно заинтересовать зрителя, увлечь его, сделать легко, весело. Так, чтобы все поверили, что я готовлю лучше всех на свете. Я действительно готовлю хорошо — ну, нормально я готовлю. Я вообще люблю все, что имеет отношение к еде. Но, повторяю, одной любви недостаточно, чтобы сделать хорошее шоу.

То есть вы играете большого кулинара?

Ю. В.:  

Нет, не так. Конечно, это роль. Но для меня роль — это способность делать что-то лучше других с точки зрения именно заразительности. И я знаю, что так рассказать про самые простые оладьи или пельмени, как могу я, мало кто может. Я отдаю себе в этом отчет, я делаю это профессионально: я вас — зрителя — заражаю своей любовью к еде. В конце концов, меня же никто не заставлял становиться к плите перед камерой… А к оценкам я уже довольно давно научилась относиться равнодушно. И к критике, и к похвале, кстати.

С мужем Андреем Кончаловским и сыном Петром на показе фильма «Рай» в Венеции

Совсем равнодушно?

Ю. В.:  

Без всякого лукавства и лицемерия это говорю. Раньше, на третьем курсе, я могла три ночи не спать, узнав, что какой-то режиссер видит во мне подающую надежды. Сердце билось так, что ни спать, ни есть была не в состоянии. А сейчас впечатления от такой фразы хватает ровно на столько, сколько эта фраза длится. «Ты сегодня замечательно сыграла». — «Спасибо». Наверное, я теперь намного лучше знаю свои возможности и проблемы. И объективнее оцениваю профессию. Знаете, однажды замечательная актриса Ирен Папас сказала мне удивительную фразу. Она снималась в «Одиссее» у Кончаловского, а я там работала на съемках как stand-in. Это такая смешная должность — человек, по которому выставляют свет. Чтобы, когда актеры пришли на площадку, все уже было готово. После одного из дублей я подошла к ней, не в силах сдержать восторга, а она шепнула мне на ухо: «Ну вот, я еще раз всех обманула!» Понимаете?

Я в смысле работы неуверенный и, не боюсь этого слова, трусливый человек

Мы все, люди этой профессии, что-то про себя знаем. Если я услышала, что сегодня сделала что-то хорошо, то понимаю: это не значит, что я смогу то же самое сделать хорошо завтра. Я вообще в этом смысле неуверенный и, не боюсь этого слова, трусливый человек.

Вы не уверены в себе?

Ю. В.:  

Да, для меня каждый раз — как первый. Я, наверное, храбрая, но это именно храбрость человека, которому очень-очень страшно. Который закрывает глаза и прыгает в пропасть, потому что боится высоты. Я специально с детства выключала у себя в комнате свет на ночь — потому что боялась остаться в темноте. Это преодоление до сих пор во мне есть. Желание доказать себе то, в чем у меня самой есть сомнения. Помню, как в первый раз пробежала 10 километров — мне было 14 лет. Все уже давно домой ушли, а я все бегала круги по стадиону…

А не грустно, что сердце не бьется так, как на третьем курсе?

Ю. В.:  

Что нет больше восторженности, ожидания, великих перспектив? Да, наверное, грустно. Но это неизбежно приходит с возрастом, я думаю. Ты понимаешь, что какие-то роли не сыграешь никогда. И какие-то прекрасные авантюры тебя уже не затянут, потому что ты отлично знаешь, чем в итоге все кончится.

Конечно, эта трезвость не прибавляет восторга. Но что тут сделать? Думаю, последний «кризис жанра», если говорить о мечтаниях и порывах, был в моей жизни лет в 26–27. После этого я закончила с великими ожиданиями. Мне кажется, важно вовремя перестать ожидать. Иначе ты не живешь, а занимаешься тем, что ожидаешь, когда начнешь жить той удивительной жизнью, которую сам себе придумал. Жить ожиданиями — это не очень счастливая жизнь.

Психологи говорят, что нам важно иметь какие-то планы, мечты, ожидания, проекты. Причем чем мы старше, тем это важнее. Иначе, как только мы начинаем жить интересами детей и внуков, наша жизнь заканчивается, превращается в эпилог.

Ю. В.:  

Я, конечно, не призываю жить чужими интересами. Но если кто-то счастлив тем, что живет интересами детей и внуков, и реализует себя в этом, то ничего плохого тут нет. Если у этого человека самый теплый и уютный дом, если его внуки одеты в самые красивые вязаные свитера и у них лучшие подарки под елкой, если вся семья торопится домой, где с кухни пахнет ванилью, а в спальнях на кроватях самое чистое и свежее белье, то это тоже талант и тоже самореализация. Но это не про меня история.

Я всегда хотела быть артисткой одного режиссера. Что хотела, то и получила

Я люблю свой дом, очень. Но мне нравится активная жизнь, которая происходит и за стенами дома. Мне нравится театр, я люблю свои кулинарные студии, свои рестораны. А про ожидания в другом смысле говорила. Во-первых, не ждать, что оно придет само, а что-то делать. А во-вторых… Я еще и суеверный человек и побаиваюсь этих высоких ожиданий.

Наверное, если бы я все время мечтала сыграть Джульетту или Анну Каренину, то сейчас только и делала бы, что кусала локти. Потому что вместо Джульетты сыграла Галю из Ростова-на-Дону в «Глянце», а вместо Карениной — ну, наверное, Ольгу Каменскую в «Рае». И я искренне считаю, что это замечательные картины.

Ю. В.:  

Счастье — очень кратковременное состояние. Петр Ершов, замечательный теоретик театра и психолог, сказал, что момент счастья — это когда поставленная задача реализована, а новая еще не возникла. Мне как раз кажется, что я все время что-то делаю, не бездельничаю. Знаете, я часто слышу — даже от молодых, — как они, находясь в каком-то процессе, его ругают. Все им плохо, долго, неинтересно. Проходит два месяца, они встречаются и — «А помнишь, как было круто?». Я совсем этого не понимаю. Я не помню, как было круто, я чувствую сейчас, что круто. И воспринимаю это как абсолютное счастье.

Вы сказали: «бойся своих желаний». Можете подтвердить на собственном опыте?

Ю. В.:  

Я всегда хотела быть артисткой одного режиссера. Я всегда хотела быть тем, чем была Джульетта Мазина для Феллини, чем были бергмановские женщины для Бергмана, хотела быть — музой, да, ни больше ни меньше. Ну вот, что хотела, то и получила. Наверное, на ваш вопрос, почему я снимаюсь редко, одной этой фразой и можно было ответить.

Обретенный рай

Юлия Высоцкая родилась в Новочеркасске. Как актриса дебютировала в Минске. Известна как ведущая кулинарных телешоу, автор кулинарных книг, ресторатор, а также как жена режиссера Андрея Кончаловского. Список ее киноролей пополнился еще одной ролью — русской эмигрантки Ольги Каменской, попавшей в концлагерь во время Второй мировой. Этот новый фильм Андрея Кончаловского «Рай» в 2016 году получил «Серебряного льва» за режиссуру на фестивале в Венеции, вошел в шорт-лист претендентов на премию «Оскар» в категории «Лучший фильм на иностранном языке», собрал множество лестных отзывов авторитетных критиков.

Действие фильма происходит во Франции в годы Второй мировой войны и рассказывает о сложном выборе в непростых жизненных условиях. Картина еще раз напоминает всем нам о том, что Юлия Высоцкая не только талантливая телеведущая, но и большая актриса.

«Рай» — в прокате с 19 января.
В остальных ролях: Кристиан Клаусс, Филипп Дюкень, Виктор Сухоруков.

Читайте также

www.psychologies.ru

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *